Анджелина стояла прижавшись спиной к стене. В каждой из рук он крепко сжимала по тускло блестящему IMI Desert Eagle. И выглядела с ними невероятно сексуально в этом аварийном освещении. Дурацкие лампы нарушили такую привычную для наших дел темноту. Приборы ночного видения, конечно, такой свет не ослепил, но сделал их теперь совершенно не нужными. Я стянул прибор с головы и снова посмотрел на Анджелину. Так ещё краше. Она тоже сняла прибор и бесшумно, элегантным движением, сунула его в рюкзак за спиной. Она была очень похожа на известную актрису, оттуда собственно и прозвище или по-нашему погремуха. Меня, кстати, кличут Майкл, но ни к какому-нибудь Джексону или ещё какому звездуну из Америки, это отношения не имеет. Просто зовут меня Миха, Михаил, Мишка Майданов. Да, фамилия у меня тоже не фурор, но тут, как говорится, родителей не выбирают, ничего не поделаешь.
Работали мы в паре. Знакомы давно и пока, тьфу-тьфу-тьфу, у нас всё идёт по маслу – не попались ни разу. А всё потому, что мы тщательно прорабатываем каждый план и стараемся от него не отходить. В нашей паре она отвечает за силовую поддержку и охранные системы, я делаю всё остальное. Видеонаблюдение отключено, поэтому можно передвигаться свободно, но эта контора в жилом доме, поэтому создавать лишний шум не стоит. Ещё один фактор заставлял меня немного стрематься – мы впервые выполняли заказ. Я долго проверял всю эту мутную историю и мы долго не решались за это взяться. Просто это казалось какой-то подставой. А потом Анджелина пробила заказчика через свою подругу и стало понятно, что никакой подставой и не пахнет, но работать на дядю мы никогда не пробовали и от этого было стрёмно. Куш был очень заманчивый – можно было отдохнуть пару лет от трудов наших не праведных, а изъять нужно было всего лишь папку с файлами.
Дверь в кабинет была даже не заперта. Я знал, внутри тоже видеокамера и рядом сейф, на который по плану три минуты.
***
Я управился за две. Деньги, шкатулка, пластиковая папка с документами – это выхватил луч моего фонаря.
– Забери деньги, – негромко сказала Анджелина, оказавшаяся рядом, от чего я вздрогнул, ведь она должна быть в коридоре.
– Не дуркуй, мы здесь не за этим, – спокойно сказал я, вытягивая папку и пихая её в свой рюкзак.
– Деньги лишними не бывают, – буркнула она, глядя как я закрываю сейф и складываю свои приблуды.
– Деньги скоро будут, ты же знаешь, – посмотрел я на неё, но увидел лишь блеск её глаз, – или у тебя есть сомнения? – насторожился я.
– Нет, – коротко ответила она и развернувшись на пятках, сунула стволы в свои специальные потайные карманы.
Возвращаться пришлось тем же путем, что пришли. Других вариантов не было. И это был ещё один неприятный момент.
Окно.
Я предпочитал проходить через двери, но камера наружного наблюдения выходила еще и на двор с дорогой, где мог проехать автомобиль, а значит тайна нашего проникновения может быстро стать не тайной, что мы не планируем.
С окном тоже пришлось повозиться.
Теплая летняя ночь овеяла нас легким ветерком. Испарина есть. Я это почувствовал. Значит «Передрейфус» ещё не отпустил меня. Тишина и никого. Вот это мне не нравится. Мы медленно шли в тени деревьев, росших рядом с многоквартирным домом. Ничего подозрительного кроме моих личных ощущений. Мы добрались таки до мотоцикла, который оставили на стоянке около детского сада, чтобы не привлекать лишнего внимания. Прыгнув в седло и ощутив приземление Анджелины за спиной, я взялся за ключ зажигания и тут же резкий укол в шею заставил меня дёрнуться. Я резко поднял руку, чтобы проверить что это за хрень. Рука тут же упала, а свет в глазах померк.
***
Бормочущие голоса раздавались где-то поблизости. Будто за дверью нашей спальни шёл ожесточенный спор шёпотом. Веки были тяжелыми. Глаза никак не хотели открываться. Значит нужно помочь себе руками, решил я. Твою мать, что это? Глаза мои по-прежнему были закрыты, но мне и не нужно было их открывать, чтобы понять – руки мои не свободны. Мало того, они были подняты вверх. А глаза, похоже не открывались из-за того, что на них повязка.
– Аджи, – хоть кляпа во рту нет.
Тишина. Хотя нет. Скрипнула дверь. Кто-то вошёл.
– Очнулся, – скорее утверждение, не вопрос.
– Вы чо чертополохи, быстро меня развязали, – я не видел кто стоит передо мной, да мне это в общем-то было безразлично. Вырубать меня и связывать никому нельзя.
Мощный удар слева в челюсть утверждал обратное. В ухе зазвенело, но было терпимо.
– Слышь ты, герой, – не сбрасывал я обороты, – развяжи меня и дерись как мужик, крыса грёбанная.
Следующий удар прилетел в солнечное сплетение. Сбил дыхание и заставил меня замолчать.
– Заткнись, придурок, – грубый мужской голос. Ну, слава богу, меня хоть не баба бьёт.
– Хватит, – другой голос, приятный баритон, – Майданов, вы преступник, рецидивист. То, что вы ни разу не попались и не предстали перед судом, не говорит о том, что о ваших с подельницей делишках мы не знаем, – голос утих, взяв паузу.
– А чо слабо сказать мне это глядя в глаза? – дыхание восстановилось, но тон я немного снизил, чтобы не провоцировать «бугая», так я назвал придурка, что врезал мне.
– А это ни к чему, – продолжил голос, – мы здесь не на свидании. У меня к вам деловое предложение, – я явно услышал смешок в голосе «вертухая», ну как его ещё назвать, я не знал, – правительство проводит эксперимент, а вам предложено в нём поучаствовать…
– Да пошли вы нахрен, – долго я не думал.
– А у вас альтернатива не очень, – и снова этот скрытый смешок, – не участвуете – становитесь покойником – погибли при попытке ограбления. Так что на мой взгляд решение очевидное, хотя вы можете меня удивить Михаил, удивите меня, – добавил он с издевкой.
Вот же тварина. Куда это я вляпался?
Противное ощущение. Ничего не видишь. Обездвижен. А может это розыгрыш?
– Если это розыгрыш, – я сделал паузу соображая, кто бы мог это сделать.
– Это не розыгрыш, Майданов.
– А что с Анджи?
– С кем? – удивился «вертухай», а я напрягся. А что если Анджелине удалось свинтить? А я её палю.
– Если ты об Антонине Мягковой, – продолжил он, – то не в твоем положении думать о ней, думай о себе.
– Тебя, бля, забыл спросить, – огрызнулся я и тут же получил очередной удар под дых. Антонина, хмыкнул я про себя, а я ведь даже паспорт её ни разу не видел.
– Пять минут Майданов, у тебя есть пять минут на размышление, – очередной удар.
Да что ж вы твари такие, думал я, восстанавливая дыхание. Дверь снова скрипнула.
Я похоже остался один. Тишина нарушалась лишь каким-то далеким гудением. Тело болело, но мне не привыкать. Я не неженка и в своей жизни дрался не раз и не два. Я вообще-то сирота. Родителей не знаю. Степановна, говорила, что меня просто подбросили. Сначала очень хотел, чтобы меня забрали родители. Мечтал, что вот они войдут и… потом пришла злость и ненависть, после чего мне просто стало пофиг. И после этого я понял, что судьбу свою я должен строить сам. Вот собственно я и начал её строить. Вчера я был, наверное самым лучшим медвежатником, ну во всяком случае, самым удачливым. А кроме того богатым и тайно влюбленным в Анджелину. Тайным потому, что считал это своей слабостью, а проявлять слабость перед подельником последнее дело. У нас были отличные партнерские отношения. Без секса и обязательств в этой области. Нас всё устраивало.
