«ТОЛПА ОДИНОЧЕСТВА»
«Иду я, объятый тоской безотрадной;
Ни звука, ни света… везде тишина,
Грусть сердце сосет и язвит беспощадно,
И грудь моя ноет, сомненья полна.
Ночь черною тучей висит надо мною
И ум мой пугает своей темнотою;
Мне страшно дорогой идти одному;
Я щупаю землю и, взор напрягая,
Смотрю: не блестит ли звезда золотая, -
Но вижу одну безотрадную тьму.
Как путник в степи необъятной, безводной
Страдает и жаждет источник найти,
Я жажду найти огонек путеводный
На этом пустынном и трудном пути».
Суриков И.З.
Наше время – мирное время. Войны, революции, неизлечимые болезни – все это осталось за гранью нашей реальности. Частная собственность, свобода слова, право выбора государственной власти даровали нам ощущение свободы, ощущение собственной значимости. У нас не осталось проблем. Наступила утопия. Время идеального государства.
Политика управляет умами, вынося на поверхность вывернутые наизнанку события, и человек оказывается в зоне конформизма, порой даже не вникая в суть происходящего. Некоторые напротив проявляют агрессию, но институт власти подавляет и устраняет вредную для государства опухоль.
Человек остался в неведении от происходящего. На экранах телевизоров войны в Сирии, Египте, тайная политика США против других государств, но наше государство идеально и в нем, кажется, царит гармония. Не правда ли?
Но речь вовсе не о власти. Речь о человеке. Человек стал ведомым властью. Боязнь нищеты, страсть к деньгам и роскоши вытравили из него все живое, и он забыл о взаимопонимании, помощи, прощении. В своих стремлениях он оказался одиноким, одиноким среди таких же одиноких людей. Быть может, это девятый грех человечества?
I
Я сидела у окна и смотрела, как с хмурого серого неба падал снег. Он ложился на нетронутую поверхность и укрывал белоснежным покрывалом деревья, дороги, крыши домов и все, что оказалось в его власти под открытым небом. Все, казалось, замерло в своем движении, на улице не было ни души, и это таило ощущение утраты чего-то важного.
В квартире отключили электричество, и когда на улице стало темнеть, комната погрузилась во мрак. Мой покой нарушало лишь тиканье настенных часов, и, обернувшись, я увидела, что было почти девять вечера.
Зазвонил телефон. Я знала, что он зазвонит. Сейчас мне казалось, что весь день я именно этого и ждала, но верить этому не хотела.
– Привет…– произнес тихий мужской голос – чем ты занимаешься?
– Мне на секунду показалось, что ты уже не позвонишь…– ответила я.
– Как я мог не позвонить?! – спросил он, удивляясь – мы сегодня встретимся?
– Ну конечно. Я ведь и дня не выдержу без бесед с тобой! – сказала я, и почувствовала, как легко стало на душе.
– Я к десяти подъеду? Удобно?
– Да. – ответила я и повесила трубку.
Это был Дима. Мой лучший друг. Когда я поступила в медицинский институт в Санкт-Петербурге, мне пришлось уехать из Архангельска и самой приспосабливаться к жизни в большом городе. В институте со мной мало кто общался, и я стала белым пятном, портящим картину сплоченного коллектива. Единственным утешением стала моя соседка по съемной квартире. Мы познакомились еще в поезде, и оказалось, что она тоже ехала сдавать документы, правда в другой вуз. Мы решили вместе снимать квартиру.
Несколько недель спустя, к нам перевелся студент с факультета педиатрии. Лечебное дело открывало для него более широкие возможности для будущей деятельности, тем более его отец имел связи в этой сфере и был владельцем сети аптек и нескольких фармацевтических лабораторий.
Мы познакомились, когда ждали преподавателя, стоя у двери аудитории. Я стояла одна, вдали от столпившихся студентов. Он почему-то сразу подошел ко мне. Я перечитывала лекцию, а мой взгляд был устремлен в тетрадь, когда я услышала, как мне задают вопрос. Я вздрогнула от неожиданности и увидела перед собой парня в рваных джинсах, толстовке и рюкзаком на плече.
– Что простите? – промямлила я – я просто не слышала…вы ко мне обращались?
– Я спрашиваю это сто пятьдесят первый кабинет? – спросил он еще раз, указывая на дверь без номера и столпившихся рядом студентов.
– Да, это сто пятьдесят первый кабинет – ответила я и стала судорожно поправлять волосы.
– Меня кстати Дима зовут. – сказал он.
– Хорошо…– сказала я и убрала лекции в сумку.
Он посмотрел на меня странным взглядом и сказал, усмехаясь:
– Вообще-то, данное утверждение требует, что твой собеседник сообщит тебе и свое имя тоже.
–Аня. Меня зовут Аня.
–Очень приятно Аня.
Я вспоминала этот момент, стоя в темной комнате у телефона. Прошло пять лет с тех пор, но казалось, что мы знаем друг друга целую вечность. Мы стали не только верными друзьями, но и нашли друг в друге начало самих себя. Мы говорил обо всем, что только может быть на свете. Иногда мы подолгу просиживали в парке, ища в темном небе созвездия, иногда часами сидели в баре, рассказывая фантастические истории о дальних путешествиях, Симбаде-мореходе, о затерянных кораблях и пропавших моряках. Иногда мы обсуждали проблемы людей, судьбу литературных героев и многое другое. Помню, как в нашем воображении воскрес Остап Бендер, и мы придумали оригинальную концовку книги. Остап Бендер и Ипполит Матвеевич все же нашли сокровища Петуховой, но Ипполит Матвеевич, одержимый манией сверхприбыльного проекта, убил Остапа Бендера и инвестировал деньги, от продажи сокровищ, на покупку акций нефтяного конгломерата, которые, в последствии, упали в цене. В итоге Ипполит Матвеевич повесился. Мы так были увлечены нашими мыслями, что обратили на себя внимание полицейского, проезжавшего мимо, когда шли на красный свет. По иронии судьбы, наши паспорта оказались дома, и целую ночь, мы просидели в изоляторе для несовершеннолетних, хотя нам тогда было по двадцать лет.
Порой казалось, что Дима единственный родной человек в моей жизни. Мама изредка звонила мне, расспрашивала о моих делах, но по ее голосу было понятно, что она лишь утешает свою совесть. В итоге она совсем перестала мне звонить, а потом перестала посылать и деньги. Я стала работать официанткой. Дима был обеспокоен, ведь учеба в медицинском институте требовала больше времени, нежели любая другая специальность. Дима предложил финансовую помощь, но я отказалась. В итоге он тоже устроился официантом в то же самое кафе и таким же графиком работы. Я долго упрекала его за это, говорила, что его возможности позволяют ему не работать, а учится, но это было бесполезно.
В десять часов я спустилась по лестнице и вышла из подъезда. Снегопад, оставивший после себя непроходимые сугробы, прекратился. На улице стояла приятная морозная свежесть. Димина машина была уже у моего дома, и он, заметив меня, замахал руками, завлекая во внутрь. Я быстро села в машину. Почти целую минуту мы смотрели друг на друга, а потом стали громко смеяться.
