© Сергей Поваляев, 2018
ISBN 978-5-4490-3697-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Жизнь – она, как поводок,
Держит, чтоб удрать не смог —
Ни туда и ни сюда.
Разве что, порой, слегка
На уставшей шее,
Освободят ошейник.
И не всегда мы знаем,
Кто поводка хозяин…
Ещё так рано уходить,
А мы – уходим.
И рвётся нашей жизни нить,
И узелок негоден.
Всё расплелось в единый миг,
И всё распалось.
И время на часах стоит
Усталое…
Петух склевал алмазной крошки.
Ну, так (чуть – чуть) сосем немножко.
Но куры третий день уже
Несут сплошное Фаберже.
Отдам жену в хорошие руки
Выкормил, выгулял и приодел,
Но чувство такое, что сам не у дел.
Отдам жену в хорошие руки.
Только вот кто бы взять захотел…
Все, что с тобою смогли вместе вынести
И до конца нашим сердцем принять —
Лучшие дни – это дни нашей жизни,
Где нас сумели простить и понять…
Не забывай про старые места.
Хотя, как знать, а что подаст нам память:
Бокал с вином, где юная лоза,
Или стакан и то, что в нём осталось…
Но будет мне приятен старый дом
И палисад с уютными цветами.
И всё равно, что поднесёт мне память —
Стакан гранёный иль бокал с вином…
Он чудак.
Он водил петуха на цепочке
По аллее, средь дыма мангала,
Где из кур был шашлык и устало
Его с кетчупом что – то жевало
И никак
Не могло его кончить…
А из комнаты смеха по очереди,
Горожане, скучая, выходят,
И смеются с того, как он водит,
Тот чудак, петуха на цепочке.
Вечереет. Фонарь слеповато
Тень бросает в аллее, как вату.
Танцплощадка расшаркалась танго.
Вот, пожалуй, и всё,
Что тогда показалось мне странным
Иль смешным, или вовсе не очень.
Как болтай там, не болтай,
А мы едем на Валдай.
Что нибудь услышим
И как нибудь запишем…
У Чепка с утра душа вновь молится,
Где бы взять на пузырёк опять.
С голосами педерастов алкоголики
Побираются, чтоб на троих собрать…
А жизнь клюёт меня по темечку,
Спешить толкает и бежать.
Будильник, экзекутор времени,
Опять с утра не даст поспать.
Всё наспех, крутишься заведенный
В делах и хлопотах своих.
И снова бутерброд не съеденный
И недопитый чай стоит…
В чертах твоих любимых, вдруг родное
Однажды начинает исчезать.
А иногда далёкое, иное
Способно близким и знакомым стать.
И не понять, закон ли то привычки
Или устал от постоянства глаз.
А может просто ищем необычное
Не в том, что окружает нас сейчас…
У него улыбка до ушей
нарисована.
И судьба смешить людей
уготована.
Слезы на манеже льёт —
нет мочи.
И довольный потешается народ —
Хохочет…
А у клоуна жена лежит
в больнице.
Дочь молчит и не звонит
из – за границы.
И к старушке матери бы надо
съездить.
Да опять гастроли, будь не ладны,
на целый месяц.
У него улыбка до ушей
нарисована.
Ну, а что там на его душе,
на клоунской,
Никому из публики сидящей
нет и дела.
Публика пришла смеяться —
вот смех и делай…
Сроки все оглашены
И дела подшиты.
Заседаний кончит дни
Короткое – «На выход»!
На женской мантии судьи,
На чёрном на атласе,
Словно знамение судьбы —
Белеет бант на счастье.
Да только банту что давать
И что рядить поклоны.
Ведь бантам не дано писать
Нам белые законы…
Этот сумрак души,
Что приносит сердечную боль.
Не грусти, не грусти
Я в пути, я иду за тобой.
Подарю, подарю
Для души твоей новый я свет
Утолю, утолю
Твою боль до скончания лет.
За порогом зима
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
