Озей, август 2002 г.
Сергей Березин сидел в мягком уютном кресле и сосредоточенно слушал своего собеседника. Вернее, пытался просчитать, насколько можно доверять этому бульмастифу. Согласно данным, которые у него имелись, в далёком прошлом данный пёс «держал» больше половины наркотрафика по всей Аргентине, на чём, в общем-то, и сколотил почти всё своё состояние. В настоящее время бульмастиф отошёл ото всех грязных дел, отбелил свою репутацию и принялся за расчистку руин города Озей, который в марте был стёрт с поверхности планеты.
– Значит, Тузик Озейло жив, – повторил Гастон Ортега, затягиваясь сигарой.
– Да, цел и невредим, – подтвердил Березин.
– Какое чудо, – покачал головой бульмастиф, – быть погребённым под завалами жилого дома, а затем выбраться наружу. Гениальная комбинация!
– Если быть откровенным, то изначально всё планировалось несколько иначе, – признался сенбернар. – Тузик Озейло должен был благополучно покинуть город и залечь на дно, выжидая время. Но судьба сыграла с ним злую шутку, и он оказался под завалами дома по-настоящему.
– Когда по плану его можно выводить на арену?
– Не раньше октября. Он и его друг, по милости которого они, собственно, и оказались под завалами, изрядно потрепались. Сейчас они в Пермякии, под ножом пластического хирурга. Когда процесс реабилитации будет завершён хотя бы наполовину, то можно будет возвращать их в город. Заодно и давать команду в Рояльск, Матильде Степановне.
– Это кто?
– Менделеева Матильда Степановна, – уточнил Березин.
– Можешь не продолжать. – Ортега лениво махнул лапой. – Я понял. Непонятно одно. Зачем тебе Озейло? Он твой конкурент, который на прошлых выборах тебя «сделал». Не говори только, что ты дал слово и должен его сдержать. Не люблю лицемерие.
– Во-первых, с ним приятно работать. Тузик Озейло – довольно порядочный и уравновешенный пёс. У нас с ним уже сложились выстроенные определённым образом рабочие отношения, которые не хотелось бы выстраивать заново с кем-то другим. Мы с ним из одной страны, мы друг друга хорошо понимаем. Найти точно такого же, но другого будет сложно. Ну а во-вторых, вы совершенно правы. Я действительно дал ему слово провернуть всю эту операцию с фальсификацией смерти.
– Вы, русские, очень любите держаться друг за друга, – заметил Ортега. Березин поднял глаза, ожидая увидеть хотя бы тень улыбки на морде бульмастифа, но на улыбку там не было и намёка. – Ну и зачем ты мне всё это рассказал? Не просто же так, чтобы пошушукаться?
– Дон, – коротко произнёс сенбернар, не сводя глаз с Гастона.
– Что не так с нашим временным мэром? – Гастон Ортега сделал глоток коньяка.
– Он случайно узнал про это. Он довольно близко общается с Шульцем, а значит, и с правительством Аргентины тоже.
– Ты предлагаешь мне прямо сейчас отправить своих псов на его ликвидацию? – Рот Ортеги, наконец, расплылся в улыбке.
– Упаси Господь, сеньор Ортега! – Сергей рассмеялся. – Можно заставить его замолчать другим способом.
– Почему ты так уверен, что я дам на это деньги? – Бульмастиф наклонился вперёд и поставил коньяк на журнальный столик. – Почти все мои средства сейчас уходят на восстановление города, сам же знаешь.
– Тузик Озейло может быть вашим запасным вариантом, – просто ответил Березин. – Для вас не секрет, что на меня ведётся настоящая охота. Наличие Тузика в списке кандидатов на пост мэра города значительно увеличит вероятность, что после выборов вы будете работать не с Хоробадо и не с Шульцем. Поверьте, от этого «вложения» в карман Дримбиджа Дона вы только выиграете.
– Я тебя понял, – медленно кивнул Ортега и начал подниматься с кресла. – Денег дам. Хотя лучше бы мы его просто грохнули. Очень он мне не нравится – ещё настрадаемся все от этого бульдога.
– Благодарю за понимание, сеньор Ортега. – Березин встал с кресла вслед за бульмастифом.
– Кстати, тебе замечание. – Гастон резко выставил в сторону Сергея указательный коготь. – Постарайся устроить так, чтобы вслед за Дримбиджем Доном больше никто не узнал о Тузике Озейло вплоть до его официального возвращения. Всё понял?
– Разумеется, сеньор Ортега.
– Первый и последний раз, – заключил Гастон. – За любую подобную ошибку в будущем будешь платить сам.
Сенбернар коротко кивнул.
– Пойдём вниз. – Принюхиваясь, Ортега похлопал Березина по плечу, и вдвоём они удалились из помещения.
***
Погода во второй половине апреля в этом году была непостоянной. Ещё утром, покидая Морской Посёлок, Тузейло отметил, как из его рта выходят добротные паровые облака, а всего лишь спустя несколько часов, когда водитель Санчес объявил, что они въехали в Буэнос-Айрес, он всерьёз задумался о том, что не мешало бы снять пиджак. Кондиционеры Тузик не признавал ни в каком виде. Особенно сейчас. После того, как неделю назад он, спасаясь от летящих обломков разрушающейся «Виктории», прыгнул в холодную воду Ирги, здоровье, измождённое бессонными ночами и диким стрессом, всё-таки дало сбой – Тузейло схватил воспаление лёгких и теперь сидел на уколах.
О том, чтобы отлежаться дома и прийти в более-менее здоровый вид, даже и речи быть не могло. Из-за событий, произошедших там, на берегу Ирги, а также из-за всех вытекших последствий Тузику ещё ни разу не удалось поспать больше трёх часов. Бесконечные брифинги, совещания, звонки – всё это отнимало колоссальное количество времени. Тузейло возвращался к себе в Морской и, не снимая с себя даже ботинок, заваливался на кровать.
Единственный положительный момент, который во всём этом можно было бы выделить, – это то, что Тузику некогда было думать о себе. Ему некогда было думать о том, что семь дней назад он стал вдовцом. Что семьи, ради которой он жил и которая всегда давала ему силы смотреть в будущее и идти в него с гордо поднятой головой, больше не существует. Тузейло было некогда жалеть себя. Некогда страдать. И это, как ни странно, пришлось весьма кстати. Если бы у него ежедневно была масса свободного времени, которое он мог бы посвятить самоистязанию, то он, несомненно, уже наверняка сошёл бы с ума.
Сегодняшняя поездка в Буэнос-Айрес была, как полагал сам Тузейло, самой важной за прошедшую неделю. Ему предстоял разговор с президентом и премьер-министром Аргентины. За закрытыми дверями и без журналистов.
Аргентинская столица встретила Тузика ярким солнцем, хаотичным автомобильным движением по главным Диагоналям, а также утренним часом пик. «Розовый дом» – президентский дворец Аргентины, – как всегда, встретил его великолепием, однако в первый раз на памяти Тузика у входа в официальную резиденцию он не увидел ни одного журналиста. Разговор действительно обещал быть закрытым, раз даже всезнающие телевизионные и газетные служители пера ничего о нём не знали.