Литературно-художественный журнал - Журнал «Юность» №10/2021
| Название: | Журнал «Юность» №10/2021 |
| Автор: | Литературно-художественный журнал |
| Жанр: | Публицистика |
| Серии: | Нет данных |
| ISBN: | Нет данных |
| Год: | 2022 |
О чем книга "Журнал «Юность» №10/2021"
«Юность» – советский, затем российский литературно-художественный иллюстрированный журнал для молодёжи. Выходит в Москве с 1955 года.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Бесплатно читать онлайн Журнал «Юность» №10/2021
© С. Красаускас. 1962 г.
На 1-й странице обложи рисунок Арины Обух «Юность»
Поэзия
Дарья Князева
Окончила ВГУ, кандидат физико-математических наук, актриса «Театра равных». Финалист «Филатов Фест – 2021» публиковалась в «Литературной газете» и коллективных сборниках издательства «Перископ-Волга».
Живет в Воронеже.
Обнуляемся
Обнуляемся.
Серая морось пылит в окно.
Снега в этом году не допросишься у зимы.
Оттого на дворе небеленое полотно,
безузорные лужи глянцевы и темны…
но погодный режим не важен.
Обнуляемся.
Стрелка очертит финальный круг,
оглушают бокалы и очередь римских свеч.
Вдоль экранов остервенело поют и пьют —
пять минут, —
замирая, врастают в чужую речь,
отливая чернильным блеском зрачковых скважин.
Обнуляемся
рокотно под неизменный «Бом-м-м-м»…
Ворожит огонь, пузырьки поднимают взвесь.
Принимая время авансовым платежом,
уповаем на то, что запас на кредиты есть.
На неделю переходим на черепаший.
Обнуляемся.
Диво – уже удлинился день —
оползает сумрак раньше на сто секунд.
Открывая глаза в новорожденном январе,
с замиранием кроткие тихого чуда ждут.
Затухают помалу гирлянды многоэтажек.
Звездолет
февраля назойливые мухи
мельтешат в окружье фонаря
коченеют руки тонут звуки
расплетая гомон по ролям
нехотя вращается Земля
кажется совсем заледенела
и замедлив новый оборот
равнодушно в космосе плывет
распыляя споры взвеси белой
безымянный сонный звездолет
вихри галактической поземки
Млечный Путь растянут за рукав
пышный ворох невесомой крошки
вечность вырезает на трудах
и на хрупких слюдяных окошках
вьет миров спиральные узоры
незаметно катятся века
лед расколот прорубь глубока
в толще беспредельного пространства
если сквозь нее перенырнуть
отыскать другой Кисельный путь
с холодом возможно распрощаться
но ведет планету снежный дрейф
мы на ней посажены на клей
бегство непосильная затея
скроемся в квартирах щелкнем газ
перепало каждому из нас
жалкое наследство Прометея
а когда истает этот сон
мы опять окажемся вдвоем
и глаза отвыкшие от солнца
несинхронно станем протирать
и закрыв февральскую тетрадь
небо акварелью разойдется
Из снега в снег
Опадает с непирамидальных июньский снег,
облака, уходя с маршрута, съезжают в клин.
С еле слышным треском с внутричерепных глубин
проецируется на изнанку прикрытых век
воспоминаний порванный диафильм,
подсвеченный голубым.
Первый обрывок: разломы бетонных швов
шахматно делят расхоженный тротуар,
хмуры громады пятиэтажных домов,
слева на кофте хитрый зеленый кот,
с толстым хвостом,
в полосочку, как батон,
щурится сыто.
Вдали розовеет шар,
тучки на юбке ему отвечают в тон…
…Много ступенек, долгие этажи…
жирная бабочка возле звонка кружит…
Это где-то в молочном, трогательном году,
до пришествия ножек Буша и ГКЧП,
я за руку с мамой впервые в гости иду
и голову запрокидываю на ходу,
чтобы лучше запомнить душистый липовый цвет
и закатный свет.
Дальше быстрее, сорвались кадры в галоп:
солнце, застрявшее в клумбе среди космей,
классики, велосипеды, конфет кулек,
рации из спичечных коробков…
волосы с каждым июнем темней, длинней…
Тянутся башни всеведущих тополей,
тени роняют кудрявые на асфальт,
учат, что прожитого не должно быть жаль.
Собирая на скотч разномастные склейки дней,
я миную былое послойно – к витку виток,
разгорается лампы проекторной уголек,
но в короткие сумерки многого не успеть…
По спине пробегает предательский холодок,
а в груди комок.
…Раннее утро, прохладное, тишь и блажь,
ходят соседи, родня и полно чужих…
зеркало в трауре, зеркало – проводник…
Белые пятна, обрыв, перекос, монтаж…
К влажной обивке дивана прильнув щекой,
байковый бабушкин вдвое свернув халат,
я засыпаю теперь неизменно так —
мир невозвратно холодный передо мной.
По небрежным кварталам оград позади аллей
подойду к могилке, протру деревянный крест.
Две гвоздики, песок, белый пух, ни души окрест.
Это завтра, а нынче немножечко пожалей…
пожалей беспокойную голову.
Гаснет синь,
и смежает измор воспаленные своды век.
Принимаю сценарий, роптать зарекусь.
Аминь.
Под участливым взглядом взлохмаченных тополей
мы идем из июня в июнь, собирая свет.
Из снега в снег.
«Все качается, знаешь, от знамени до креста…»
Все качается, знаешь, от знамени до креста.
Все кончается даже у тех, кто живет до ста.
От сухого куста не останется и листа…
Растекаются лица, расползается пустота
ядовитым газом.
Превращаются планы в тонкий свечной дымок.
Ни терпенья, ни мужества не заготовить впрок —
пусть в конечном итоге каждый не одинок
оказался бы по желанию, если б смог,
узелок развязан.
И последний развязан, и прежние все узлы.
Расставания преждевременные тяжелы.
Но по пеплу мостов разбросанные угли
указуют отчетливо сухо – не сберегли.
Да и поздно плакать.
Между тем по проталинам бесится детвора,
утомительно неиссякаема и пестра,
посылает безоговорочное «ура»
в сердцевину седого облачного нутра,
в кучевую мякоть.
Посмотри на этих зверенышей, посмотри!
Не закрыто для них ни одной потайной двери,
их куда-то уносят июни и декабри,
чтоб в измотанных клонов по кальке перекроить
и огня не стало.
Где-то должен быть камень шлифованный, путевой,
у которого время натянуто тетивой,
чтоб в обратную сторону к станции нулевой,
заглушая считалкой густой энтропийный вой,
усвистать в начало.
Иван Волосюк
Родился в 1983 году в городе Дзержинске Донецкой области в семье шахтера. Выпускник русского отделения филологического факультета Донецкого национального университета. Участник ряда Форумов молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья, Фестивалей Фонда СЭИП на Украине и в Беларуси. Дипломант XVII Международного литературного Волошинского конкурса.
Живет в Подмосковье, работает в газете «Московский комсомолец».
«Когда уйду в зеленый сон…»
Когда уйду в зеленый сон,
врасту в него, как в лед,
ко мне небритый почтальон
письма не принесет.
Не привезут, чего пожрать,
в бесцветной тишине,
и даже родина и мать
забудут обо мне.
Я буду правильный, как ноль,
бессмертный, как вода,
мне никотин и алкоголь
не причинят вреда.
Я позабуду страх и боль,
но есть один прикол:
что человек не значит соль,
не означает – столб.
«Два негра играли Шопена…»
Два негра играли Шопена
и скрипку роняли всегда,
и в зеркале заднего вида
бесплатно сияла звезда.
Забыв Афродиту и пену,
и ад под названьем шеол,
хорошая девочка Лида
сменила гражданство и пол.
И вышел из облака Старец,
и лопнул в себе небосвод,
но кто-то сказал, что знаменья
бывают на стыке погод.
Мой мальчик, мой бедный скиталец,
земля твой последний приют,
ты сгорблен и глух от рожденья,
и ангелы мимо поют.
«Нельзя за пазухой держать…»
Нельзя за пазухой держать
змею, пластид, бутылку спирта,
мы здесь на стыке двух держав,
где воздух сдавленный и спитый.
Для нас вживую пел Кобзон,
его мы грели и кололи,
а Горловка до серых зон
была привеском трех колоний.
Но этот день неотдалим,
С этой книгой читают
