Пролог
Он пришёл по вызову в точно назначенную минуту. Голос, звучавший в телефонной трубке, принадлежал человеку, даже мысли не допускавшему, что его ослушаются. Звонивший чётко назвал имя и фамилию, а также должность и место работы приглашаемого – ведущего инженера питерского АО «Заслон». Наконец, прозвучало упоминание об офицере, служившем в советские времена на руководящей должности в Первом главном управлении КГБ СССР. Такие люди при любых порядках находятся у власти либо рядом с ней. О том, чтобы спорить, и речи нет.
Удивительно, что встреча была назначена в летнем кафе на набережной Невы. Вроде бы неофициальная обстановка, но в течение всего затянувшегося разговора никто не подошёл, не занял соседние столики, будто грозный собеседник своей аурой отпугивал возможных посетителей. Хотя выглядел он заурядно – мужчина среднего роста и средних лет в лёгком костюме и дымчатых очках.
Сразу перешёл к обращению на «ты». Владимир не посмел возражать. Тем более – говорить «ты» в ответ.
– Непосредственным поводом для нашей встречи послужила авиакатастрофа у наших белорусских союзников в городе Барановичи. Ты, возможно, о ней слышал. Точнее, возникшие некоторые её последствия, поставившие в тупик экспертов ВВС. Один из ветеранов нашего ведомства вспомнил о тебе и твоих бездумных, безответственных экспериментах начала восьмидесятых.
Прошло столько лет! Сорок, если быть точным. Его никто не тревожил, не напоминал… Тем более, какое отношение тот спонтанный опыт имеет к крушению самолёта?
Конечно, Владимир следил за авиационными новостями и знал, о чём речь. 19 мая 2021 года в реактивном самолёте, совершавшем учебно-тренировочный вылет над авиабазой около города Барановичи, отказали системы управления. Пилотировавшие его майор Андрей Ничипорчик и лейтенант Никита Куконенко получили приказ катапультироваться. Но машина, продолжая движение со снижением, рухнула бы в густонаселённом квартале белорусского райцентра. Офицеры не покинули практически неуправляемый падающий самолёт и сумели изменить курс, уводя его от жилых домов. Попытку спастись они предприняли, когда высота была уже критически мала для катапультирования. Ценой своей жизни офицеры спасли десятки, а возможно – сотни соотечественников.
Отвечая за разработку аэродромной и бортовой аппаратуры в лабораториях «Заслона», Владимир был в курсе многих подробностей, не доступных для СМИ. Но не мог сообразить, какая связь между давно забытым техническим экспериментом и этой катастрофой.
– Не понимаю… Чем могу быть полезен для ФСБ?
– Информацией, – мужчина в дымчатых очках удобно откинулся в плетёном кресле. – Подробным рассказом с самого начала.
– Но наш общий знакомый… Он считает, что я как-то виноват в смерти двух лётчиков?
– Хуже. Он уверен, что твои похождения послужили одной из главных причин распада Советского Союза. Отсюда, помимо прочего, неизбежный провал в самолётостроении девяностых. Сейчас мы выровнялись… Впрочем, к белорусской авиакатастрофе это имеет косвенное отношение. Слушаю вас.
Владимир нервно глотнул минералки. Обвинение, которое он услышал, тянуло даже не на исключительную меру. Скорее всего, на вечное проклятие и пребывание в самом жарком котле преисподней. Как ни обрушивались на СССР в постоветское время на государство «победившего социализма», он – святая Родина для родившихся и живших в нём.
– Что же он вам рассказал?
– Мало. Документация уничтожена. Или, возможно, что-то хранится в Москве, нам недоступное. Подобным не делятся даже на уровне руководства управления. Мне поручено разобраться. Потом вернёмся к инциденту в Барановичах. Рассказывай с самого начала. Тогда будем решать, что с тобой делать.
Вытерев ладонью лоб, словно отгоняя наваждение, Владимир потрясённо посмотрел на грозного визави. Неужели, прояви он в 1982 году чуть больше благоразумия и не завались со злополучными фотографиями в Кафедральный собор на площади Свободы в городе Минске, великая держава существовала бы до сих пор?
А начиналось всё безобидно. Пожалуй, даже несколько скучно. Инженер перенёсся воспоминаниями на четыре десятка лет назад и начал долгий рассказ.
Глава первая
Владимир, в те годы просто Вовчик, не любил Комитет государственной безопасности. Нет, его родственников не репрессировали и не записали в диссиденты за крамольные мысли. Благодаря кристальной чистоте биографии и звонку маминых знакомых Вовчик благополучно распределился после университета.
Пожилой кадровик, явный выходец из органов, протянул Вовчику пропуск и неодобрительно посмотрел на новичка. Наверняка недоучка в джинсах с надписью на языке враждебного государства не подходит для работы в оборонке. Присмотрю за тобой, было написано на лице бывшего опера, при первом подозрении – вон!
Как и большинство предприятий радиоэлектронной промышленности, Завод имени Ленина изображал производство гражданской техники. Понятно, что системы наведения для ракет, узлы для радарных станций, не говоря о космических блоках, собирались более проверенными людьми, нежели Вовчик. Поэтому молодого специалиста, свежеупавшего на завод по распределению, отправили в лабораторию, в основном занимавшуюся проектированием бытовой аппаратуры.
Он вышел из отдела кадров и пересек заводской двор, обходя многочисленные лужи. Октябрь, дожди, а его родной город – далеко не Туапсе. Хотя госэкзамены сданы в июне, три месяца молодой жизни отняли военные сборы, где Вовчик с умеренной старательностью изображал будущего артиллерийского офицера.
Заведующей лабораторией, некрупный мужик с характерными красными прожилками на лице, представился как Михалыч и принял молодое пополнение с восторгом.
– Орел! Каких бойцов наш радиофизфак готовит!
– Извините, конечно, но я физический факультет закончил, – промямлил новобранец, не ожидавший столь мажорной встречи.
– Епть… А хотя бы паяльник знаешь за какой конец держать?
– Ну да. Радиолюбитель я, со школы.
– Радиодетали тырить будет, – угрюмо просипел Фомич, старший член маленькой команды, занимавший самый дальний стол. Из-под него выглядывали коричневые носки внутри заношенных сандаликов, никак не вязавшихся с дождливой осенью. Их обладатель выглядел существом, опоздавшим в жизни – на месяц с переменой обуви или вообще на много лет.
– Без паники, чему надо – научим, – солидно и оптимистично заявил молодой парень, на год старше Вовчика. – Привет, меня зовут Роман.
– Для тебя радость, да, Ромочка? – прошелестела некрасивая девушка, какие обычно идут на мужские специальности, чтобы при половом соотношении двадцать к одному выскочить замуж. – Теперь ты не самый младший.
– Кстати. С тебя проставка – в коллектив вливаешься. Ждем до аванса. А пивком – уважь. Тем паче как молодому за пивом тебе бегать, – Фомич порылся в кармане потёртых штанов, извлёк медной мелочью двадцать четыре копейки, опомнился и кинул их обратно, – Чего это я? Новенький же ставит.
