1. Глава 1. Снежком все прикроет
«Сердце мое оледенело от Вашего сурового взгляда, но душа чает о весне, которая согреет нас обоих. Но прежде, смею надеяться, Вас ждет незабываемая новогодняя ночь. Если верите в чудеса, наша встреча ближе, чем кажется».
Мирта вздрогнула и скорее завернула записку обратно в платок, где ее нашла. Клочок бумаги пах горькой сухой травой – как и автор послания. Казалось, что в лавке Блая торгуют не старыми книгами, а ведьминскими зельями, но именно так всегда пахло от странного парня, с которым они однажды случайно познакомились, когда гувернантки Мирты, всегда сопровождающие ее в прогулках по городу, отвлеклись на забавного пуделя. Блай сбежал с крыльца и сунул глазеющей на его витрину девушке сборник сказок.
– Подарок, – прошептал он и скрылся быстрее, чем строгие компаньонки что-то заметили.
Такие парни, как этот Блай, могли общаться с такой девушкой, как Мирта Готтендамер, только тайно – и особо ни на что не надеясь. Дочь главного банкира Ливании вращалась в другом мире, и даже солнце им светило по-разному. Мирта книгу прочитала без особого интереса, но решила Блая поблагодарить, отправив ответное письмо по адресу, заботливо указанному на обороте. Потянулась странная переписка, которую Мирта бросила на третьем письме, но вот послания от книжного мастера, как называл себя сам Блай, продолжала находить в разных местах – даже вот сейчас, в дороге, она обнаружила от него записку в платке у себя в кармане. Да еще и с таким подозрительным содержанием. Мирта была уверена, что ни разу не давала повода переходить черту, но эта записка явно нарушала личные границы. По всем правилам, заведенным в семье Готтендамеров – а их было много, Мирта была обязана немедленно показать послание начальнику охраны, полковнику Северну, но Блай оставался позади, в Ливании, вместе с родным домом и ее прошлой жизнью, а саму Мирту уносила в снежную пелену карета, запряженная четверкой пегих скакунов, навстречу будущему и новым правилам.
Снег начался с тех пор, как экипаж из шести карет в сопровождении дюжины вооруженных всадников преодолел Ливанийский перевал и плавно покатил по главному столичному тракту, тянущемуся до самого Маринбурга по заросшим лесом долинам и сопкам. Пока еще мягкий и пушистый, снег медленно падал с низкого, обложенного тяжелыми тучами неба, радуя тех, кто видел во всех проявлениях природы добро и радость, и настораживая тех, кто не привык доверять красоте и свету. Мирта еще недавно относилась к первым, но и ко вторым пока не приблизилась. Быстрое взросление, начавшееся с тех пор, как родители поняли, что красивую девочку уже можно выставлять на рынок невест, лишило ее многих радостей детства, но, не зная, что потеряла, Мирта особо не горевала. Каждый в семье Готтендамеров рождался, жил и умирал во благо и славу семьи. Если бунтари и случались, то их судьба была настолько печальной, что урок получался запоминающим для всех. Мирта бунтовать не собиралась. Она пока еще искренне верила в свою особую роль и ответственность, которая лежала на ней перед кланом.
У семьи Готтендамеров было все – деньги, слава, власть и могущество. Банкиры владели городом, окрестностями и еще целой плеядой островов во всех частях света, куда регулярно ходил их собственный торговый флот. Не было у них только одного – родства с аристократией. И Мирта должна была этот недостаток исправить. Через три дня наступало сразу несколько значимых в ее жизни событий. Ей исполнялось двадцать, и она должна была сказать «да» на новогоднем балу у правителя Маринбурга, герцога Рольда Маранфорда Третьего. Юбилей, Новый год и помолвка в один день – слишком много даже для нее, а уже светских мероприятий и приемов Мирта успела повидать немало.
«Пусть каждый ребенок рода будет полезным», – таков был семейный девиз. Приближалось время, когда и Мирта должна была стать «полезной». Впрочем, сделка намечалась взаимовыгодной. Брак Мирты со знатным герцогом обещал налоговые поблажки для семьи Готтендамеров, сам же Рольд Третий успел к своему четвертому десятку погрязнуть в долгах, а богатое приданое невесты должно было эту проблему решить. Новый год обещал подарки всем – и даже Мирте. Она освобождалась от соблюдения семейных правил Готтендамеров и получала свободу. Даже брак с сорокалетним Рольдом, обладавшим репутацией самого скучного и занудного человека королевства, не казался ей тюрьмой после воспитания в родительском доме.
Герцог успел написать ей пару писем, и Мирта сочла их тон вполне дружелюбным. Беды в них ничего не предвещало. Он обещал заботиться о ней, как о собственном теле, лелеять и соблюдать ее интересы, представить ко двору, любить, не изменять и делать счастливой каждый день. Может, выражения он подбирал странноватые, но фраза о «соблюдении интересов» была способна покорить молодое сердце Мирты. Ее тайной страстью было рисование, увлечение которым в семье Готтендамеров порицалось и не одобрялось, особенно у женщин. Рисованием Мирту «заразила» нянька, которая, не зная, как успокоить дитя, тайком от родителей дала маленькой девочке цветные карандаши и бумагу. С тех пор это стало их с нянькой секретом, а позже Мирта умело разыгрывала капризы, лишь бы ей принесли порисовать. Когда девочка начала превращаться в девушку, родители стали заказывать портреты, чтобы отсылать их женихам во все части света. Мирта была любимицей, и партию ей должен был составить кто-то особенный. Как правило, художники, рисующие на заказ портреты Мирты, были бедными и всегда соглашались преподать пару тайных уроков за солидное вознаграждение. Одно качество родителей Мирта особенно ценила: они никогда не спрашивали, на что она тратит деньги.
В общем, Мирта убедила себя, что герцог, пообещавший «соблюдать ее интересы», непременно купит ей краски, кисти и холсты. Ведь пообещал баловать. Когда тебя тащит в неизвестность, верить во что-то надо, поэтому Мирта верила в Рольда Третьего. И все же сердце колола тоска, которая лишь усиливалась при виде белой пелены снега, падающего крупными лохмотьями за окном кареты. Дома оставалась прежняя Мирта, ведь брак с герцогом ее точно изменит. Она помнила, как изменилась старшая сестра, хохотушка Лиля, которую выдали замуж за ректора Маринбургского университета. Уже через пару месяцев брака Лиля превратилась из веселой жизнерадостной бездельницы в чопорную столичную даму, которая ужасно злилась, когда Мирта забывала называть ее новым именем – Лилианой. А еще сердце тосковало по недописанной картине, которую Мирта так и не закончила.
Лес на холсте не успел покрыться снегом, а солнце, пусть и встало, но запуталось в ветвях и цвет не набрало – осталось едва заметным кругом, видным только художнику. Она убеждала себя, что нарисует еще много пейзажей и рассветов, но то была первая работа Мирты под руководством художника, который написал тот самый портрет, что понравился герцогу. Мирта хотела тайком увести холст в новую жизнь, но ее даже не подпустили собирать вещи. Тетки и гувернантки боялись, что Мирта везде засунет пирожки, печеньки и сладости, чтобы жевать в дороге.
