Трудный был сегодня день. Но разве бывают легкими дни при такой эмоциональной нагрузке? Никто ж не станет спорить, что хлеб учительский нынче не сладок. Ой, не сладок… И даже горьким бывает и вообще несъедобным. И все равно его пробуешь на вкус каждый день… Как бы там ни было. Иногда хочется обратно выплюнуть, а нельзя…
Аня вздохнула, поежилась от холодного ноябрьского ветра, прибавила шагу – не подхватить бы простуду, не дай бог. С утра вроде солнце вовсю светило, а к вечеру такая противная снежно-дождевая хмарь образовалась, сыплет с неба это безобразие на голову и сыплет… Вон, куртка уже промокла совсем. Говорила ведь мама: «Надень теплое пальто с капюшоном, к вечеру погода испортится!» Зря она ее не послушала. Зря. Мама все погодные капризы сразу на себе чувствует и всегда точные прогнозы дает. Мои, говорит, ноги, доченька, лучше любого барометра работают, никогда не обманут. Опять болели всю ночь… Вот же странно, а? Ноги у мамы давно уже не ходят, а к непогоде исправно болят… Она даже у врачей спрашивала – может, мамина обездвиженность не так уж и безнадежна? Но они ей объяснили, что это не настоящая боль, а так называемый синдром фантомной боли. Не ждите, мол, ваша мама уже не встанет на ноги. Инсульт и преклонный возраст сделали свое дело, надо смириться.
Какое слово трагическое – преклонный… То ли надо преклоняться перед этим возрастом, то ли он сам вынужден перед жизнью преклоняться. И не поймешь…
Из бело-дождевой хмари вынырнула подвижная фигурка, знакомый голосок прозвенел испуганно:
– Ой, Анна Пална… Здрасьте…
– Снегирев! Сережа! А ну погоди… Да постой же, кому говорю, слышишь?
– Что, Анна Пална? Я тороплюсь вообще-то… Мамка в магазин за хлебом послала…
– Ты почему сегодня в школе не был, Снегирев?
– Так я это… Приболел я… Мамка сказала – дома посиди… А я мамку вообще-то слушаюсь, как она говорит, так и делаю.
– И потому мама тебя по такой погоде в магазин отправила, да? Нечаянно вдруг приболевшего?
– Ну да… А чего такого-то? Нельзя, что ли?
– Опять врешь, Снегирев? Я ж знаю, почему ты сегодня в школу не пошел. Твой девятый «Б» сегодня сочинение по «Войне и миру» писал… Я правильно тебя поняла, да, Снегирев?
– Ну… Как бы это сказать…
– Прямо сказать, Снегирев.
– Ну… Вы сами подумайте, Анна Пална… Зачем мне еще одна двойка за сочинение, а? Вы ж мне и так за первую четверть двойку вывели… Я что, виноват, что у меня эти ваши сочинения не получаются? Не мое это, Анна Пална. Не мое. Не умею я словами всякими фигурять, все эти ваши Болконские с Безуховыми мне до лампочки. Неинтересно мне это, понимаете? А если нормальному человеку что-то неинтересно, то это у него и не получается. Что тут непонятного, Анна Пална?
– Очень жаль, что тебе неинтересно… Ты ведь сейчас и в мой огород кинул камушек, Снегирев. Стало быть, это я плохо тебя научила, не привила интерес к литературе.
– Да не… Вы хорошая учительница, вас ребята уважают, вы не думайте. Особенно девчонки, ага. Им ведь это ближе, чтобы уметь красиво слова складывать. А пацанам… Пацанам не пристало как-то… Интересу нет, я ж говорю…
– Просто читать надо больше, Снегирев, развивать себя. Вот какую книгу ты сейчас читаешь, скажи?
– Да некогда мне книжки читать, дел по хозяйству много. Да и надо мамке помочь… Мамка вон книг тоже не читает, и ничего, живет как-то. И я проживу.
– Да, проживешь, конечно. Но смотря как проживешь…
– Это вы сейчас про богатый духовный мир станете мне говорить, правильно?
– А что за ирония в голосе, Сережа? Обидно даже за тебя, правда… Ведь ты не глупый мальчик, ты можешь… Да ты только попробуй, начни читать, и я уверяю тебя – обязательно увлечешься! И тогда интерес появится, понимаешь?
– Да не, не появится… Что я, себя не знаю? Я лучше пойду, ладно, Анна Пална? Холодно сегодня… А в школу я завтра приду и сочинение готовое принесу, обещаю.
– Да знаю, какое ты мне принесешь сочинение… Из интернета сворованное… А ребята сегодня сами писали, между прочим. Головой думали. Никто ниоткуда не списывал.
– Ага… И вы опять кучу двоек наставите, я ж знаю. Не, Анна Пална, я на такое не подписываюсь… Не…
– А если я твою мать в школу вызову, Снегирев? Это лучше будет?
– Да вызывайте на здоровье, мне разве жалко? Что я, мамку свою не знаю? Придет домой, проорется. И все. Потом поплачет еще, конечно… Про отца вспомнит, который нас бросил… Хотя какая связь, казалось бы, да? Где тот Болконский и где мой отец, которого я уж три года не видел? А у мамки вечно так… Если меня ругают, сразу отец виноват… Ладно, я побегу, Анна Пална, замерз совсем!
Снегирев шустро кинулся прочь, и она только руками развела – ну как, как с ним еще разговаривать? И ведь относительно матери прав, стервец… Никак она на него повлиять не может. Да и никто не может, если на то пошло. Вот и получается, что она свой учительский хлеб не отрабатывает. И не ее это вина, наверное… Просто время сейчас такое. Прежние учебные заповеди отвергаются, а новые еще не изобретены. И милые сердцу литературные образы тоже заменить пока некем. Да и вряд ли можно будет их заменить… Но кто его знает, кто знает! Может, в школах будущего и станут вместо образа Пьера Безухова подвиги Гарри Поттера анализировать? Не приведи господь, конечно…
А непогода-то закончилась, кажется! Как-то враз взяла и закончилась. И даже хляби небесные чуть раздвинулись, впустили на мокрую землю робкий солнечный луч. И красиво-то как кругом… Снег на ветках деревьев еще не успел растаять, стоят они в белом дыму, будто сами обмерли от восторга – смотрите скорее, любуйтесь, пока эта красота вниз не стекла… Особенно вот большая береза хороша. Только поэта Есенина сейчас и не хватает, он бы уж точно воспел… У него это очень лихо получалось!
А что? И впрямь… Чем уральский поселок под названием Снегири хуже рязанского села Константиново? Очень даже хороший поселок, большой, людный. И название свое оправдывает – снегири в нем зимой и правда хозяйничают. И людей по фамилии Снегиревы здесь много, можно сказать, половина поселка – одни Снегиревы. И она тоже в девичестве Снегиревой была…
Да уж, была. Как давно это было – вспомнить страшно. Бегала в школу Аня Снегирева, росла на воле, потом в город уехала, замуж вышла. Была Снегирева, стала Воробьева. Потом в родной поселок пришлось вернуться волею судеб… Но про эту «волю судеб» лучше сейчас не думать – чего о ней думать-то? Лучше домой поспешать, там мама одна… Уже заждалась ее, наверное.
