Трещали электрические разряды, в ушах тревожно бумкало – как в поезде, только перестук выходил басовито-гулкий и зловещий. Поднявшийся вихрь взмел пакеты и обрывки газет. Мы проявились в родном мире такими же, какими прибыли в другой – нагими и беззащитными. Вцепившись в почву всеми конечностями, Тома пряталась между Шуриком и чем-то недовольным дядей Люсиком, я осматривался. Пока все жались к спасительной земле, Малик медленно распрямился.
– Мне нужна твоя одежда, – грозно объявил он оказавшемуся неподалеку первому встречному.
Похожая на скалу фигура нашего друга нависла над крепким мужичком, каким тот казался себе и окружающим, пока не рядом не оказался Малик.
Все же нельзя так грубо. К тому же, фразу наш горбоносый пилот явно у кого-то стащил.
Да это же сцена из старого фильма, но теперь с нашим участием – какая-то пародия, как все в жизни, если сравнивать с кино.
Сон лопнул как лед на реке и лениво потек куда-то. Окончательно проснувшись, я обнаружил себя повернутым к дереву, а Варвару – обнявшей меня сзади. Во сне перевернулись. Ладно, это во сне, не считается. Зато тепло было. Надо бы спасибо сказать. Впрочем, обойдется. Я снял с груди ее руку и убрал назад, затем моя спина осторожно рассталась с теплотой соседки. Мысли о возвращении в далекий дом развеялись, меня с головой утопило в настоящем. Угораздило же оказаться во главе такого гарема. Пятнадцать девок, один я. Некто Сухов вел нечто похожее через пустыню. Я вел через горы. Суть одна: отвечаю за кучу доверившихся неопытных баб. Прошу прощения – молодых и чрезвычайно молодых женщин. Но по уму – баб, где логика рядом не ночевала, а самомнение хоть половником хлебай. Ничего не знают, ничего не умеют, зато – царевны. Или: царевны, потому и.
В свое время Гомер придумал виртуальную игру вроде компьютерной и резался в нее с наслаждением: осаждал и громил Трою, затем с трудностями и невероятно прописанными приключениями вел главного героя домой… Думалось ли мне когда-нибудь, что окажусь в роли героя игры-бродилки? Местами – стрелялки. А также стратегии. Всю жизнь я мечтал быть не пешкой, а игроком, двигающим королями и королевами. И вот, получите: участник квеста.
Окончательно высвободившись, я потянулся, отошел в сторонку и несколько раз присел. За приседаниями последовали нагибы в разные стороны, прыжки на месте и, наконец, пробежка вокруг сонного царства. Царевны беспардонно дрыхли, прижавшись друг к дружке – носы сопели, ресницы иногда подрагивали, ноги поджимались к скукожившимся туловищам. Хоть из пушки пали. Можно прийти, грохоча латами, целой армии, каждую из них связать, покидать штабелем в телегу и увести – они не проснулись бы. Организмы брали свое. Точнее, забирали. Мозгам велели молчать.
Нет, в телегу не погрузили бы, телега сюда не доберется. Я осмотрелся по сторонам с края лесочка. Каменная пустыня предгорья отсюда начинала обрастать кустарником. Чем ниже, тем больше. Вдали волновалась зеленая масса деревьев. Полдня пути – и мы под защитой бескрайнего леса.
Под защитой ли? Там могут быть волки, рыкцари, человолки… да мало ли. Для нас лес опасен своей ежесекундной неожиданностью.
Меня тянуло в горы. Туда не ходят местные, там нет ничего и никого, поэтому спасаться нужно именно там. Но сначала – найти еду. Места почти знакомые, со стаей я проходил здесь чуть ниже.
Вспомнились нескончаемые грядки клубники. Мм-м… К ним идти долго и опасно, но это вторично, потому как не сезон. Какие овощи и фрукты созревают в декабре, я не знал, тем более – в новом климате и в новом месте, где знакомой кажется в лучшем случае половина флоры. Отчего так – загадка. На родной Земле похожая на эту местность мне неизвестна, как и многие здешние растения. Не видел даже на картинках. Где же мы? Вопрос (пока) ответа не имел.
До сих пор ногти приходилось обгрызать или стачивать о камни, и вот – счастье! – в руках острейший нож. Я присел между нескольких валунов, и в траву полетели срезаемые заскорузлые кусочки. После рук настала очередь ног, и я снова почувствовал себя человеком. Долой наследие звериного царства, человек – звучит гордо! И какой человек. Ну, настоящий полковник. Для полного счастья осталось полк накормить. Для начала.
Теперь вспомнились апельсины, которыми так беззаботно кидались. У них-то самый сезон, но именно со стороны известной мне рощи двигались полчища разбойников. Надо искать еще, это же не единственная роща в мире.
Я продолжил обход. Ниже по склону нашлась полянка со съедобными корешками. На шестнадцать рыл – каждому на один зуб, но я собрал все, сколько нашел, и, вернувшись, сложил у лежанки. Ученицы еще спали. Кажется, их морили не только голодом, но и бессонницей. Или с теми рожами в одном помещении не поспишь.
Длинные Варварины руки занимали освобожденное мной место. В уме пометилось: узнать о церемонии посвящения в невесторы, иначе опять попаду впросак. Если это случится на допросе, все кончится хуже, чем плохо. А мне скорее всего предстоит такой допрос. Мы же идем к царице. К ее войскам. И Тому, если с ней все в порядке, следует искать там же.
Если.
Настроение ушло в минус.
Подумав, я вновь отправился вниз по склону, на этот раз еще ниже и во много раз осторожней – чтоб не попасть на глаза никому, кто случайно (или не случайно) окажется в дальнем лесу.
Глаза не врали – в одном месте в зелени пробивались оранжевые проблески. Пошла слюна, сработал глотательный рефлекс. Легки на помине. Если это действительно апельсины, спускаться до них по скалистым буеракам несколько часов. Потом еще не заблудиться в лесу. Но – апельсины!
Слева метрах в пятистах торчала небольшая каменная гряда, за которой просто обязана находиться поляна, с продуваемых мест почву смывает именно в такие естественные низинки. Прежде, чем отправить отряд дальше, его нужно накормить, а для этого – побольше узнать о местности. Может, счастье ждет за поворотом. Я направился туда.
Предчувствие не обмануло. В сырой впадине за отрогом обнаружились кусточки, на них – длинные плоды, внешне похожие на чурчхелу с солнечного юга, только зеленые. Я надкусил один. Сухо, вязко, противно. Под надорванной толстой кожурой обнаружились зеленоватые овальчики – жесткие и тоже невкусные. Собственно, в таком виде практически несъедобные. Но если перетереть их в порошок или попытаться съесть с чем-то в перетертой массе… Инстинкт подсказывал, что это едят. Только как?
Отвык я от людской жизни. Их варят! Это горошек, бобы или что-то в том же роде. Можно сварить кашу. Наверняка многое из еденного мной в местной школе сделано из этого растения. Как его назвать – овощ? Ягода?
