В Амаравати царила вечная весна. Запах цветущей париджаты плыл по тихим улицам божественного города. Вымощенные светлым камнем дороги были пустынны, ноги простых смертных не смели ступать на них, а молодые, полные сил, но не имеющие власти боги давным-давно спустились на землю. Их туда выжили старшие братья, не желавшие делиться источниками силы, которая исходила от немногочисленных верующих, посещающих древние храмы и возносящих молитвы забытым богам.
Нет, никому из первородных существ не закрывали вход в Амаравати, но они были здесь всего лишь нежданными гостями. В божественном граде прочно обосновались лишь Шива, олицетворяющий одновременно разрушительное и созидательное начала, Вишну, поддерживающий дхарму и разрушающий зло, и Индра – великий воин, защитник и страж Амаравати.
Шива возлежал на шелковых подушках в своем дворце, напоминающем цветок лотоса, и дремал под пение сладкоголосых апсар. Город вместе с богом был погружен в многовековой сон, прерывающийся лишь изредка с появлением гостей.
При приближении грозной Кали в Амаравати изменился даже воздух. К благоуханию париджаты добавились почти незаметные, но несущие угрозу металлические нотки – едва различимый запах страха и кровавых жертвоприношений. Повеяло древней, мощной энергетикой. Шива пробудился и, принюхиваясь, грузно приподнялся на подушках. Приветствием для возникшей на пороге гостьи служила слабая, ленивая улыбка.
Грациозная, гибкая, словно пантера, богиня любви и смерти медленно подошла к ложу, едва заметно улыбнувшись в ответ. На ее величественном лице застыло выражение презрения и брезгливости, хоть она и пыталась его спрятать под маской показного благодушия.
– Приветствую тебя, светлоликий Шива, – произнесла она, покосилась на разбросанные на полу подушки, но осталась стоять, видимо решив, что сидеть вместе с уставшими от песен и плясок ветреными апсарами ей не по статусу.
– Надеюсь, ты с хорошими вестями? – уточнил Шива, казалось не заметив, что высокородная гостья стоит.
– Я с вестями, – в крупных черных глазах богини вспыхнуло пламя тщательно скрываемого гнева. – Ты был прав. Помыслы Шеши нечисты… впрочем, как обычно. Он воспитывает себе в помощь недавно возродившегося в новой аватаре змея Вритру.
Богиня с удовольствием заметила панику в глазах собеседника. Пустила тонкую, едва заметную нить, поймала на выдохе Шивы его страх – терпкий и крепкий, словно выдержанное вино. Длинный алый язык мелькнул на мгновение меж пухлых губ и тут же исчез. Улыбка на лице Кали стала благодушнее. Не так часто удается пообедать дурманящим, мускусным страхом древнего бога. Мало что могло напугать Шиву, пусть даже на столь короткий миг.
– Я прикажу найти Индру! Он снова сможет отправить змея в небытие, – спохватился Шива и поспешно поднялся, утратив за суетой большую часть божественного величия.
– Ты не слушаешь меня, – укоризненно покачала головой Кали. – Почему ты считаешь, что юная аватара Вритры угрожает нам больше, чем старый король нагов, который собирается использовать воспитанника для своих коварных целей? Он ищет ему в спутницы рожденную ветром королеву нагов, надеясь, что страсть, возникшая из огня и воздуха, приведет к энергетическому взрыву такой мощи, что этот мир не выдержит и рухнет…
– Тем более нужно уничтожить Вритру, от этого змея одни неприятности, он в прошлый раз едва не погубил нас, – нахмурился Шива, его голос пронесся раскатами грома по светлым улицам города, а на ярком голубом небе начали сгущаться тучи.
– За прошлые прегрешения он понес серьезное наказание, проведя тысячелетия в небытии, – покачав головой, возразила Кали, – А сейчас… – она с нежностью улыбнулась. – Он всего лишь милый мальчик, никому не желающий зла.
– Он тебя нравится? – хмыкнул бог.
– Я же говорю, милый мальчик, – неопределенно пожала плечами Кали, решив не отвечать на прямой вопрос.
– А королева у Шеши уже есть? – не стал настаивать Шива.
– Думаю, да… Ее уничтожить проще, чем Вритру, но это также разрушит планы Шеши.
– Если ты займешься этим, я пока ничего не скажу Индре, но если не получится…
– Мои девочки найдут и уничтожат королеву нагов, – сказала Кали, – а ты оставишь в покое Вритру.
– Как скажешь, Многоликая, – Шива снова расслабленно отклонился на подушки и лениво прикрыл глаза, впадая в блаженную дрему.
Ночь была густой, морозной и безветренной. Даже с Невы не тянуло промозглым, влажным холодом, словно и не было в городе реки. Снег едва припорошил улицы Питера, что, в общем-то, нормально для середины ноября, когда осень играет с зимой в прятки и воюет за территорию. Черные блестящие проплешины подмерзших луж виднелись на тротуаре, а дороги блестели графитовым, переливающимся стеклом гололеда. Редкие припозднившиеся машины ехали медленно, словно крадучись, – многие водители, как всегда, дотянули до последнего и не сменили резину, избалованные вечной питерской оттепелью, и теперь осторожничали, опасаясь сделать резкое движение и уйти в занос на опасной, скользкой дороге.
На крыше одного из множества старых зданий со стройными, покрашенными белой краской колоннами сидели две одетые не по сезону девушки. Они болтали в воздухе босыми ногами и по-детски ловили языком редкие падающие снежинки.
– Холодный город, – передернула плечами одна, откинув длинные черные пряди, издалека напоминающие вьющихся вокруг головы змей. – Ненавижу холод!
– Холодное время, – согласилась другая и внимательно уставилась вниз на безлюдную ночью улицу.
Черноволосые, со смуглой кожей девушки привлекали бы к себе внимание, даже если бы не были одеты в развевающиеся длиннополые шелковые сари.
– Мне здесь не нравится…
– И мне. Может, не будем тянуть время? Уберемся с мороза, внутри все леденеет. Плохо.
– Чем быстрее найдем ее, тем быстрее вернемся домой. Там тепло! В путь!
Черноволосые красавицы переглянулись, сорвались с облюбованного конька и устремились вниз, словно две экзотические ночные бабочки. Пролетели несколько метров и растворились в воздухе, превратившись в серый клубящийся туман.
