Музыка. Красивая сказочная мелодия. Неуловимо знакомая, чарующая. Мелодия, напоминающая о детстве, доме, запахе Рождества… Кажется, именно этот вальс так любила играть моя мать… Я помню ее длинное кремовое платье и высокую прическу, как у русских княгинь. Она сидела за фортепиано, волосы золотом сияли в свете ламп. «Мой прекрасный белокурый ангел» – называл ее папа. Ее пальцы с невиданной легкостью и быстротой порхали над клавишами. То замедляясь, то ускоряясь, они творили волшебную музыку. Музыку, заполняющую пространство вокруг и проникающую в самую душу, волнуя и пробуждая ее. Она и меня научила этому искусству. Но прошло почти семь лет, прежде чем я снова прикоснулся к инструменту. Почти семь лет со смерти матери. И снова этот вальс. Мелодия, вырывающаяся из-под пальцев, полностью увлекла меня. Я знаю, что в комнате присутствует кто-то еще, но не могу оторвать взгляд от черно-белых клавиш, словно под гипнозом. Поэтому все, что успеваю заметить краем глаза, – длинные темные волосы и платье до пола из персикового шелка. Она танцует. Как обрывочные мелкие кадры, словно фрагменты паззла. Ткань, длинный локон, белая перчатка. Ни рост, ни возраст, ни черты лица… Это может быть как маленькая девочка, так и совсем взрослая женщина. Она приближается и кладет на банкетку рядом со мной книгу. Но я не могу повернуться, словно что-то важное сдерживает меня. Я продолжаю, как завороженный, следить за движениями своих пальцев и проваливанием клавиш, как будто только творение звуков вальса имеет сейчас смысл. Почему мне так важно сыграть правильно, не сбиться и не сфальшивить, словно от моей ошибки может зависеть будущее? Только чье будущее? Мелодия приближается к кульминации, сильный аккорд… Пронзительная трель, раздавшаяся диссонансом к окутавшей меня мелодии, заставила невольно вздрогнуть, и мои пальцы словно замерли над клавишами. Мелодия вмиг прервалась, рассеивая волшебство, и самая сильная нота как будто провисла в воздухе. Я резко поворачиваю голову в сторону постороннего звука, стряхивая с себя оцепенение, и, наконец, вырываюсь из черно-белого плена. Что это за звук? Дверной звонок? «Кошмар. Обязательно сменю его, когда мы вернемся!» – успевает промелькнуть мысль в мозгу. И сразу же вырастает другая, приносящая тревогу: «Вернемся? Мы?! Я что-то упустил…Что? ЧТО?» Я вскакиваю из-за фортепиано так резко, что ноты и книга летят на пол, но сейчас не это самое главное. Трель повторяется, оцепенение спадает окончательно, и я поворачиваюсь, пытаясь отыскать глазами танцовщицу, но ее уже нет рядом. Только за закрытой дверью матового стекла мелькает и расплывается силуэт. Какой я болван! Если я опять не узнаю, кто она… Грудь холодеет от предчувствия надвигающейся беды. Не обращая внимания на ставший уже настойчивым звонок, я кидаюсь к стеклянной двери, но не могу удержаться на ногах, поскальзываясь на рассыпавшихся нотах. С размаху падаю на колени, успевая заметить, что это не ноты, а страницы с текстом, и…
Я широко распахнул глаза. В первую секунду мне показалось, что на дворе еще ночь: сквозь плотные портьеры в моей спальне свет практически не пробивался. Я приподнялся на локтях, пытаясь отдышаться и прийти в себя, а потом рухнул на подушки и закрыл лицо руками, едва не застонав. И тут снова раздался тот же пронзительный звук. Значит, он мне не приснился. Кто-то жал на кнопку со всей дури. И не собирался сдаваться. Кого еще принесло в такую рань?! Боже! Я убрал руки от лица, нащупал очки на ночном столике, неуклюже надел их и посмотрел на часы. Они представляли собой электронное табло, прикрученное проволокой к муляжу динамита. С виду обычная прикольная игрушка с будильником. Но главная их фишка заключалась в том, что за десять минут до установленного на будильнике времени раздавался тонкий сигнал, белые цифры менялись на красные и начинался обратный отчет. Как на настоящей взрывчатке. А «мелодией» будильника можно было выбрать звук разрывающихся бомб. Вот такой вот черный юмор. И сейчас ярко-красные цифры складывались в умиротворенное «00:02». Остановились за две секунды до «взрыва». Прекрасно! Как в плохом боевике с классическим хэппи-эндом. Сейчас я должен выдохнуть, утереть холодный пот и почувствовать себя героем, спасшим полгорода. Я покачал головой и нашарил в простынях мобильный телефон. Восемь пропущенных и… 10:20.
«Damn it!!!»1
Меня аж подбросило на кровати. Проспал! Путаясь в халате и надев тапочек лишь на левую ногу (и зажав второй в руке), я понесся открывать дверь. В дом ворвался Виктор.
– Дэм… Дэм?! Ты еще не готов?! – Он критически осмотрел меня, задержав взгляд на тапке, и хмыкнул. – Ну и видок у тебя! Мы, кстати, чертовски опаздываем! Такси внизу!
– Я помню, брат! Проспал… Между прочим, из-за этого чертова будильника, говорил же, что он ненадежный. Но выкинуть его рука не поднялась – ведь твой подарок…
Я мельком взглянул на себя в зеркало. Темные, чуть волнистые волосы взлохмачены, аквамариновые глаза покраснели, что видно даже за стеклами очков. Выражение «я-совсем-не-жаворонок» на помятом лице. Прибавьте к этому кое-как завязанный мятый халат, пижамные штаны, до сих пор зажатый в руке тапок и одну босую ногу. Да, видок тот еще. Разительный контраст с Виктором, одетым в кожаную куртку, серо-голубую «хэнли», джинсы и мокасины. Вьющиеся черные волосы тщательно уложены, синие глаза насмешливо горят. Даже трехдневная щетина на его лице выглядит сейчас опрятнее, чем моя гладко выбритая с вечера физиономия. Я вздохнул и, наконец, обул вторую ногу.
– Напомни, на какую дату ты презентовал мне сию игрушку?
– Как на какую, на ночь Гая Фокса!
– Тогда понятно, почему будильник не сработал в нужное время!2
Улыбка на моем лице скользнула вверх. Хммм… А ведь за книгу о Гае Фоксе и событиях 5 ноября я получил немалый гонорар!
– Удачное напоминание, Вик! Ведь эта книга стала бестселлером!
Я оперся одним локтем об стену, запустил пальцы в волосы и взъерошил и без того классический беспорядок на своей голове, вспоминая день выхода книги.
– Эй! – Щелкающие перед моим носом пальцы Виктора заставили меня вернуться в реальность. – Хватит мечтать, копуша! Мы опаздываем! Давай быстрее, иначе за счетчик такси будешь платить сам!
Виктор прошествовал к холодильнику и достал колу, окинув меня саркастическим взглядом.
