Он позвонил мне, когда я собиралась поставить ногу на дно ванны. Вода, взбитая в пену, ждала меня в свои объятья, но я все-таки подбежала к телефону.
– Привет! Это я, тот, кого ты искала.
– Простите, а вам кого надо? – ошалело спрашиваю я.
– Это я, твоя судьба, которую ты искала. Ведь это твое объявление в интернете – «молодая женщина ищет мужчину, способного принять ее такую как она есть»? И телефон твой.
Я вспомнила минуту своей слабости, когда, поддавшись на уговоры девчонок из своего отдела, поместила объявление с фотографией на одном из серверов знакомств в Интернете. Кажется, это были «Фортуна» или «Виртуальные цветы» – убей бог, не помню.
– А почему вы думаете, что я искала именно вас? – спрашиваю я, раздражаясь с каждой минутой. На часах 12 ночи, у меня стынет ванна, я стою голая на холодном линолеуме и веду этот дурацкий разговор с каким-то придурком, думающим, что он может осчастливить меня собственным появлением в моей уже видавшей виды жизни. Да и хватит мне экспериментов. Я уже давно успокоилась и не ищу никаких новых забот на свою шею.
Чертово объявление! Я же просила стереть его! И так от сексуально озабоченных мужиков проходу нет, а тут еще по ночам звонят и судьбой прикидываются.
– Послушайте, вы… вы знаете, сколько сейчас времени? И вообще, я давно никого не ищу, объявление устарело, понятно?
– Понял, – отвечает нахал, заметно погрустнев.
– А я тебе стихи написал. И начинает читать…
Сумашедшею птицей из райского сада
Разыщу я тебя среди прочих людей.
Ничего мне на свете другого не надо,
Кроме зерен любви на ладони твоей.
Пропою тебе песни про дальние страны,
Про таинственный лес за горами вдали.
Ничего мне от жизни другого не надо —
только петь эти звуки о вечной любви.
Я замираю. Мне кажется, я уже слышала эти стихи, эти слова. То ли в детстве, то ли в чудесных снах. Ведь это именно то, что я хотела услышать от моего воображаемого любимого.
Меня всегда дразнили романтичной девушкой, что не помешало мне выйти замуж за чистейшего прагматика. И неправда, что крайности сходятся. Совсем наоборот. За все это и расплачиваюсь сейчас вместе с дочерью.
Трубка тяжело вздыхает и молчит.
– Алло, кричу я. – А вы не могли бы позвонить мне завтра вечером?
– Завтра, так завтра, – говорит он печальным голосом и вешает трубку.
Я мчусь в ванную, дрожа от холода и недоумения. Все было в моей несуразной жизни, но такого способа знакомства на мне никто не испытывал.
Потом я наслаждаюсь ванной, расслабляюсь и выбрасываю этот звонок из головы.
Наступает завтра. Я прихожу домой с двумя тяжелыми сумками, увлекаюсь домашними хлопотами, и после того, как дочка засыпает, вспоминаю про вчерашний звонок и обещание позвонить. Но никто не звонит. Я снимаю трубку, слушаю длинные гудки до тех пор, пока они не переходят в короткие… Телефон исправен.
Я швыряю трубку и закуриваю сигарету. Раскатала губы! Все они только обещают. Тоже мне, романтичная дура, – говорю я себе. Тебя уже 34, а ты все звонков ждешь.
…Делаю из последних сил маску из клубники, валюсь в постель, и тут-же засыпаю, не сняв халата, и с маской на лице.
– А у тебя вчера было занято! – говорит он, когда я снимаю трубку.
Ну и что? – отвечаю я безразлично.
– Ты мне очень нравишся, – говорит он проникновенно. У тебя такие глаза, такое лицо, как у мадонны. И все твое объявление такое особенное.
– Так, молодой человек! Вам что от меня надо? Мне некогда болтать по пустякам.
– Нет, нет, я не буду вас долго отвлекать.
Просто, я хочу вам прочитать мои новые стихи.
…И я слушаю, улыбаюсь во весь рот. И когда кладу трубку, и когда ложусь в кровать, тоже улыбаюсь. И засыпаю, вся счастливая, молодая, с поющим сердцем.
В день первой встречи мы с ним обошли пол-Москвы. Майский воздух пьянил меня как в студенческие годы, я была оживлена и весела. Мой кавалер размахивал зонтиком и читал мне свои стихи. Мы о чем то болтали, ржали, заходили в кафешки и Макдональдс на Пушкинской (господи, кто бы знал, как мне надоели мужчины, думающие, что после Макдональдса они могут на что-то рассчитывать. Да-а, вот они современные нравы! Гамбургер в зубы вместо букета роз!)
Он очень милый человек, очень теплый. Чудной такой, точно поэт – сразу видно. Конечно, он некрасив. Но мне уже это не так важно, как в 20 лет. Переживу. Плохо, что у меня к нему никаких чувств. Он что-то говорит о любви ко мне, читает стихи, дарит цветы… А я все думаю, когда он ко мне полезет под юбку.
Моя бессердечность даже стала меня пугать. Совсем, ты, старая, любить разучилась! Тут в кои-то веки чувак тебе в любви объясняется, дифирамбы поет, а ты на счетчик смотришь – когда он выдохнется и в кроватку потащит. А он все не тащит!
В следующее воскресенье поехали мы в Троице-Сергиеву Лавру, и там, показывая на одну из икон, он сказал, что я похожа на мадонну на иконе. А крыша у него действительно съехала!
И все-таки мне с ним интересно!
По профессии я бухгалтер. И на работе вокруг народ соответственный. Сорок теток, половина разведенных, сексуально голодных, обозленных жизнью. Внешне с тобой сю-сю-сю, а внутри гадюки-гадюкой. И вот подваливает одна ко мне и спрашивает:
– Машенька, а это я тебя в ресторане вчера видела?
– Нет, говорю я ей, – какой ресторан, я вчера на дачу картошку окучивать ездила.
Она, недоумевая, отходит.
Придется как-то маскироваться на будущее. К себе его звать не могу – у меня дочка, к себе он не зовет. И вообще, по-моему, он ничего не хочет.
А я к нему стала уже привыкать…
Я ждала, что он додумается, организует какую-нибудь хату или пригласит к себе. Я уже заколебалась блуждать под дождем по улицам, пить джин с тоником из жестяных банок и изображать радость. Я женщина, но я тоже хочу трахаться, черт побери!
Я предложила ему пойти к нему домой. Он ответил, что живет с мамой, а она не любит чужих гостей у себя дома. Я удивилась – ты, как ребенок, слушаешься маму?
Он помолчав, ответил – не в этом дело. Просто у нее больное сердце, и я не хочу ее раздражать.
Вечером мы пошли в гости к моей подружке. Она была им очарована, весь вечер пыталась его соблазнить. Она даже показывала ему протекающий сифон под умывальником, становясь в различные соблазнительные позы. После того, как он починил сифон и ушел, а я осталась ночевать у подружки, она недовольно проговорила:
– Какой-то он у тебя каменный, не реагирует на женщин. Может, он голубой?
– Да нет, говорю, не голубой, только странный. Поэт, все таки…
(Не даю его Наташке в обиду.)
– Да, поэты они все странные, – отвечает она.
Гордясь, я достаю листочек бумаги из сумки и читаю его стихи:
