В стародавние времена в государстве Чаганиан правил могучий и милостивый падишах. Был у него сын – смелый, как львенок, стройный, как меч юный Бахтиер.
Раз Бахтиер упражнялся с юношами в стрельбе из лука на берегу реки Сурхан. Каждый из них мечтал попасть в лисицу, вокруг было множество лисьих нор, но счастье не улыбнулось ни одному из них. Тогда они решили метать камни. Праща нашлась у каждого, а камней вокруг: собирать – не собрать.
Первым метнул камень Бахтиер. Он отметил место, и сколько потом юноши не раскручивали пращу, никто не смог сравняться с ним.
С каждым броском Бахтиер смеялся все веселее, слова его, обращенные к друзьям, были все обиднее, наконец он встал туда, где упал его камень и пообещал подарить лучшего своего скакуна тому, чей камень долетит до него. Самый горячий из друзей Бахтиера, разъяренный насмешкой и собственными промахами, раскрутил пращу. Камень вылетел со свистом и – хлоп! – Бахтиер замертво распростерся на земле. Перепуганные юноши разбежались, кто куда.
Слуги в страшной скорби принесли бездыханное тело юного Бахтияра во дворец. Горе и гнев затмили свет в глазах падишаха. Он выхватил из ножен саблю.
– Кто, кто совершил такое злодеяние, кто погубил единственного наследника, – закричал он, грозя слугам сверкающим клинком. – отвечайте, несчастные, что за враг поразил мое сердце.
– О, господин наш, – отвечали ему слуги, падая ниц. – Сына вашего убил Махкам, сын Шафика, вашего брадобрея.
– Схватить его и отца его, и весь род его до последней женщины, – Загремел падишах. – О, сын мой, мой доблестный Бахтиер!
* * *
А в это время юноши, друзья несчастного царевича, по одному, тайно, вернулись в город, чтобы спрятаться в домах отцов или, с благословения родителей уехать в селение к родственникам. Только Махкам, своей несдержанностью навлекший такую беду, побоялся вернуться.
Затаился он в тугаях в верховьях реки и стал ждать. Вечером мимо проехал всадник в дорожном халате с хурджунами позади седла, Махкам узнал в нем одного из своих друзей.
– Скажи мне, что в городе? – вышел ему на встречу из зарослей Махкам.
– Слушай, друг, беда у нас у всех под ногами, – ответил тот, не слезая с коня. Родителей твоих схватили, ищут тебя. Я запасся едой на двоих, берись за мое стремя, да уедем в Кабул или в Фергану, где нас не достанет гнев падишаха.
– Нет, – сказал Махкам. – Я еще подожду, может узнаю, что с родителями.
И ушел Махкам снова в тугаи.
Ночью этой дорогой проехал второй юноша. Махкам и его окликнул его из зарослей.
– Это ты, злосчастный? Ты навлек на нас беду, – с горечью упрекнул друга тот. – Теперь же падишах словно и огнем в камыши вошел, его не унять, возвращайся в город, спаси свой род от гибели, а нас от изгнания.
– Нет, я еще подожду, – сказал Махкам, которому очень не хотелось погибать от руки палача.
Уехал и второй его друг. А Махкам стал плакать и бить себя в грудь от бессилия перед случившимся.
– Напрасно отец назвал меня Махкамом, – причитал он. – Не Махкам я, а Махкум – нет мне спасения.
Рано утром проехал этой дорогой третий юноша, Махкам и его окликнул.
– Это ты, Махкам? Я ищу тебя всюду, – сказал тот.
– Не зови меня больше Махкамом, я – Махкум, обреченный.
– Не отчаивайся так, друг, возвращайся в город, слыхал я, что Бахтиер жив и есть надежда на его выздоровление. Спаси своих родных, может и тебя падишах пощадит.
– Что ж, на одну голову одна смерть, – сказал Махкам. – Пойду прямо во дворец. И он побежал что есть силы в город.
Стражники схватили Махкама у самых ворот дворца.
– Подождите, прошу вас, – взмолился он, обращаясь к начальнику стражи. – Из жалости к моей молодости, скажите мне, правда ли, что Бахтиер жив, и могу ли я надеяться, что сердце падишаха смягчится.
– Злая твоя судьба, несчастный. Бахтиер жив, но ослеп, не жди от падишаха пощады.
– О, горе мне! – воскликнул Махкам.
Надежда покинула его, и он покорился своей участи.
Его ввели к падишаху и толкнули к подножию трона. Махкам упал на колени.
Падишах хотел было дать знак палачу, уже пробующему острие своего меча, как заговорил младший брат падишаха, мудрый советник:
– Позволь мне сказать, государь. Убить этого юношу мы всегда успеем, пусть лучше он службу сослужит. Ему терять нечего, его жизнь принадлежит вам. Пусть поедет он за волшебной водой, о которой прочел нам наш ученый лекарь в старинной книге. А чтобы он вернулся, оставим отца его, Шафика-брадобрея в зиндане.
– Что ж, так тому и быть, – ответил падишах, уняв гнев. – Судьба послала этого человека погубить моего сына, может судьба пошлет спасение через его руки.
– На все воля Аллаха, – сказал брат падишаха. – Слышишь, недостойный, теперь счастье и несчастье зажаты в твоей руке. Найди источник, по содеянному тебе и воздастся.
– Я искуплю свою вину, – поднялся с колен Махкам. – Позвольте мне только спросить у отца благословение.
Падишах хлопнул в ладоши, и привели старика брадобрея, за одну ночь пережившего десять самых ужасных лет.
– Отец, – кинулся к нему Махкам, – отец, простите меня.
– Нет, не подходи ко мне, ты мне больше не сын и да будет проклята постель, на которой я тебя зачал, да свалятся на твою голову все напасти, на которые ты обрек мою старую седую голову, да вопьются в твой желудок все те жабы, змеи и черви, которых полно в гнусной яме, которая отныне служит мне жилищем.
– Уведите этого безумного, – велел падишах. – А ты, приносящий горе, помни, если через сорок дней ты не вернешься с волшебной водой, отец твой лишится своей головы, а от очага твоего и пепла не останется. Спеши же.
* * *
Махкам вышел из дворца, не зная, радоваться ему или плакать.
Тут он увидел свою мать, спешащую домой.
– Только не проклинате меня, матушка, – сказал Махкам, не смея подойти к ней, – Лучше убейте меня.
– О, мой жеребеночек, никогда мать не откажется от дитя, которого носила под своим сердцем, пойдем же, переступи порог, сядь у священного очага и расскажи твоей матери о своих напастях, Дай мне снять ношу с твоей головы.
Махкам заплакал горькими слезами и рассказал матушке все, что с ним приключилось.
– Не печалься мой жеребеночек, всякой беде помочь можно. Брат моей бабушки, как известно тебе, уважаемый переписчик, мы у него попросим совета.
* * *
Старик переписчик сидел в дворцовой библиотеке и писал, низко склонившись над книгой, светильник у его ног освещал желтые страницы.
Выслушав своих родственников, он сказал:
– Да, о волшебной воде написано в книге Абрубека ибн-Мусы Мургаби. Знаю я этот трактат, о нем и говорил лекарь падашаха. Я здесь переписывал его. О, это великая книга, нужно только уметь постичь ее мудрость. А мудрость ее велика.
– Конечно, уважаемый дедушка, – перебил его Махкам. Ну а где ее искать, это в книге написано?
