«Шорох, шепот, шелест, шаг. Тишина.И сержант-инструктор, раздетый до трусов, идет вдоль кромки бассейна, сверля водянисто-холодным взглядом свою роту, свою команду, свою часть – своего…Сына.Мальчик лет девяти или десяти стоял по струнке, смотрел по-военному в никуда, плечи держал ровно, будто накрахмаленные, а отец, чеканя шаг, ходил кругами, лающим голосом выкрикивал команды, склонялся над мальчишкой и давал жесткие указания. Оба – и отец и сын
«В субботу за завтраком жена положила на стол почту. Как всегда, целую кипу.– Мы с тобой внесены во все реестры города и окрестностей, – сказал он. – Я понимаю, счета – неизбежное зло. Но эти бессмысленные вернисажи и премьеры, эти выгодные предложения, от которых никакой выгоды, эти…– Что еще за Констанс? – перебила жена.– Кто-кто? – опешил он.– Констанс, – повторила жена.И летнее утро тут же сменилось ноябрьским холодком…»
«Зимняя ночь белыми клочьями носилась за освещенными окнами. Снежная вереница то выступала размеренным шагом, то взвивалась и закручивалась вихрем. Но непрестанно сыпала и ложилась белая крупа, бесконечно заполняя тишиной глубокую бездну.Дом был заперт, заткнуты все щели, все окна, все двери и створы. В каждой комнате мягко светили лампы. Задержав дыхание, дом погрузился в теплую дрему. Вздыхали батареи. Тихо жужжал холодильник. В библиотеке, под
«– Как-как, еще раз?Молчание.– Не могли бы вы повторить?Молчание и отрывочное бормотание в трубке.– Что-то с телефоном. Не могу поверить своим ушам! Повторите-ка еще раз…»
«Сэм Уолтер ворвался в мой кабинет, пристально оглядел все коллекционные постеры на стенах и спросил:– Каких ты знаешь знаменитых мексиканских художников?– Ривера, – ответил я. – Мартинес. Дельгадо.– А как насчет этого?Сэм швырнул мне на стол яркую папку…»
«По ночам ты спишь всего четыре часа. Ложишься в одиннадцать, встаешь в три, и все вокруг кристально-прозрачно. Так ты начинаешь день, пьешь кофе, час проводишь за чтением книги, вслушиваешься в доносящиеся издалека невнятные, нездешние голоса и звуки музыки предрассветных радиостанций, иногда ты идешь прогуляться, не забыв прихватить с собой специальное разрешение от полиции. Раньше тебя часто забирали в участок за то, что гуляешь поздно и в неу
«Помните байки об Аароне Штолице? Его прозвали Вампиром, потому что он работал по ночам. А две его студии помните? Одна как ящик для рояля, другая как кладовка для крекеров. Я работал в кладовке, которая, кстати сказать, граничила с кладбищем Санта-Моника. Хорошенькое дельце! Покойничек, вы ошиблись адресом, вам надо на девяносто футов южнее!Чем я там занимался? Передирал чужие сценарии, заимствовал музыку и монтировал такие ленты, как «Чудище в
«Как-то поздним вечером, примерно с год тому назад, я ужинал в дорогом ресторане, испытывая довольство самим собой и своим местом в этом мире (совсем недурное чувство для человека, которому уже перевалило за семьдесят). Потягивая второй бокал вина, я взглянул на официанта – до этого его присутствие оставалось незамеченным, так как он был все время далеко или находился у меня за спиной.Это было как в кино, когда пленка внезапно стопорится в проект
«Все спали, когда на поле, принадлежавшем семье, появился враг.В сорока милях от этого поля земля дрожала от взрывов. Два небольших государства воевали друг с другом не год и не два, но сейчас война почти что кончилась, обе стороны решили: ах, оставим эти глупости и снова станем людьми.Тем не менее поздней ночью семья проснулась от знакомого воя и свиста падающей бомбы, все сели, испуганно держась друг за друга. Они услышали, как что-то тяжелое у
«– Ну и что же ты можешь сказать в свое оправдание?Он взглянул на трубку и придвинул ее поближе к уху.– Ты знаешь, который сейчас час?– У тебя что, своих часов нет?– Они остались на тумбочке возле кровати…»
«Эйми отрешенно смотрела на небо.Тихая ночь была такой же жаркой, как и все это лето. Бетонный пирс опустел; гирлянды красных, белых и желтых лампочек светились над деревянным настилом сотней сказочных насекомых. Владельцы карнавальных аттракционов стояли у своих шатров и, словно оплавленные восковые фигуры, безмолвно и слепо разглядывали темноту…»
«Он открыл дверь в темноту просмотрового зальчика.Раздалось резкое, как оплеуха: «Закройте дверь!» Он скользнул внутрь и выполнил приказ. Оказавшись в непроглядной тьме, тихонько выругался. Тот же тонкий голос с сарказмом произнес:– Боже! Вы Тервиллиджер?– Да, – отозвался Тервиллиджер.В более светлом пятне справа угадывался экран. Слева неистово прыгал огонек сигареты в невидимых губах…»
«Летнее утро, летняя ночь» – один из новейших сборников рассказов великого мастера, которому в августе 2010 года исполнилось 90 лет. Выпущенная под Хеллоуин 2008-го, эта книга представляет собой третий том в каноне, начатом классическим романом «Вино из одуванчиков» и продолженном через полвека романом «Лето, прощай».Здесь под одной обложкой собраны 27 рассказов (одни из них совсем новые, другие представлены в первоначальной авторской редакции),
«В один не слишком погожий и не слишком хмурый, не слишком знойный и не слишком студеный день по пустынным горам с суматошной скоростью катил допотопный потрепанный «Форд». От лязга и скрежета металлических частей взмывали вверх трясогузки в рассыпчатых облачках пыли. Уходили с дороги ядовитые ящерицы – ленивые поделки индейских камнерезов. С шумом и грохотом «Форд» все глубже вторгался в немую глухомань…»
«Трибуны за проволочной сеткой постепенно заполнялись людьми. Мы, дети, повылезали из озера, с криками промчались мимо белых дачных домов и курортного отеля, а затем звонкоголосой ордой начали занимать места, помечая скамейки своими мокрыми ягодицами. Горячее солнце било сквозь кроны высоких дубов, стоявших вокруг бейсбольной площадки. Наши папы и мамы, в шортах, майках и летних платьях, шикали и кричали на нас, заставляя сидеть тихо и спокойно…»
«Пересекая Соединенные Штаты ночью или днем на поезде, вы проноситесь мимо череды печальных городишек, где никто и никогда не выходит. Точнее, не выходит никто посторонний. Человеку, не имеющему здесь корней и родных, похороненных на местном кладбище, никогда не придет в голову посмотреть вблизи на пустынную одинокую станцию или полюбоваться унылыми пейзажами.Я заговорил об этом со своим попутчиком, таким же, как и я, коммивояжером, когда мы мчал
Каждые три месяца всего лишь на три дня отец возвращался домой. Он был космонавтом, и не мог жить без космоса… Он был человеком и не мог жить без семьи…
«…Звук такой, словно по реке идет пароход, но это взмыла в небо ракета. И еще что-то – играют на банджо? Нет, это, как положено по вечерам, поют свою песенку сверчки в лето от Рождества Христова две тысячи третье. Несчетные голоса звучат в воздухе, голоса природы и города. И Джейнис, склонив голову, слушает. Давным-давно, в 1849-м, здесь, на этой самой улице, раздавались голоса чревовещателей, проповедников, гадалок, глупцов, школяров, авантюрист
«Когда новый пациент приходит в кабинет, впервые растягивается на кушетке и начинает пышный парад своих свободных ассоциаций, опытный психоаналитик обязан для начала определить, какими частями тела его собеседник касается поверхности кушетки.Другими словами, определить точки соприкосновения пациента с реальностью…»
«Вы не поверите, если я скажу, что этого убийства я ждала шестьдесят лет – надеясь на него, как только способна надеяться женщина. Я и пальцем не пошевелила, дабы предотвратить это убийство, когда его неизбежность стала очевидна. Анна-Мария, сказала я себе, даже если ты будешь постоянно начеку, ты не сумеешь помешать тому, что должно свершиться. Но когда убийство наконец происходит после десяти тысяч дней напрасного ожидания, оно кажется не столь
«Уильям Эктон поднялся с пола. Часы на камине пробили полночь.Он взглянул на свои пальцы, взглянул на большую комнату, в которой находился, и на человека, лежавшего на полу. Уильям Эктон, чьи пальцы стучали по клавишам пишущей машинки, и ласкали любимых женщин, и жарили яичницу с беконом на завтрак поутру, именно этими десятью скрюченными пальцами только что совершил убийство.Он никогда в жизни не мнил себя скульптором, однако сейчас, видя между
«Что же подвигнуло меня написать книгу о масках? Сами же маски. Да, именно они!»Уникальное издание неоконченного романа «Маски» и нескольких рассказов великого Рэя Брэдбери, написанных в тот же период 1947–1954 гг. События в романе разворачиваются не в сверхъестественной или научно-фантастической среде, а в измерении межличностных отношений, где одинокий человек лепит себе ложное лицо, остро реагируя на равнодушие окружающего мира. Роман «Маски»
Настоящая книга поистине уникальна – это самый первый сборник Брэдбери, с тех пор фактически не переиздававшийся, не доступный больше нигде в мире и ни на каком языке вот уже 60 лет! Отдельные рассказы из «Темного карнавала» (в том числе такие классические, как «Странница» и «Крошка-убийца», «Коса» и «Дядюшка Эйнар») перерабатывались и включались в более поздние сборники, однако переиздавать свой дебют в исходном виде Брэдбери категорически отказ
«Захлопнув дощатую дверь с такой силой, что свеча потухла, Филомена с плачущими детьми оказалась в темноте. Теперь глаза видели лишь то, что было за окном: глинобитные дома по бокам мощеной улицы, по которой поднимался на холм могильщик. На плече он нес лопату, и медовый отблеск луны на мгновение вспыхнул на ее стали, когда могильщик повернул на кладбище и пропал из виду…»
