«У церкви дом старинный;Кругом туман и мрак;На площади пустыннойЧуть слышен лай собак.Под лестницей крутоюНад самою землею,Над самою землею,Белотелое окно…»
«Едва я на ногах – шатаюся, как пьяный,Мысль отуманена, и голова горит.Ох! тяжело сидеть в тюрьме поганой —В ее стенах один я, как живой, зарыт:Томлюсь, переношу тяжелые лишеньяСвободы, воздуха и голоса людей»
«В том, что Раскольников думал об этом вопросе долго с теоретической его стороны, нет никакого сомнения. В этом свидетельствует его статья, написанная два месяца перед тем и главною темой которой было преступление. В этой статье он успел уж додуматься до довольно рискованных заключений. Он успел, например, убедить себя, „что необыкновенный человек имеет право… то есть не официальное право, а сам имеет право… разрешить своей совести… перешагнуть ч
«Весенним утром кухонные двериРаскрыты настежь, и тяжелый чадПлывет из них. А в кухне толкотня:Разгоряченный повар отираетДырявым фартуком свое лицо,Заглядывает в чашки и кастрюли,Приподымая медные покрышки,Зевает и подбрасывает угольВ горячую и без того плиту…»
«Никита Никитич Рулев был женат два раза и имел двух сыновей. Старшего (от первого брака) звали Андреем Никитичем, а младшего (от второго) Степаном Никитичем.Старик Рулев сначала был крестьянином и пахал землю; потом был забран в солдаты и исполнял свою обязанность очень усердно: из сражений он вынес одиннадцать ран и капитанский мундир. Старик был умен, храбр и очень силен. Рулев младший, имея и мать довольно умную, да притом родившись совершенн
«Порывы ветра делались все сильнее и сильнее, по временам достигая степени урагана. Дорога к кладбищу была совершенно пустынна, и оголенные деревья, посаженные по краям канавы, шумом сталкивающихся сухих ветвей одни нарушали покой унылой окрестности. За нескончаемым покосившимся забором тянулись огороды с невозделанной землей, местами покрытой талым снегом. По темно-лиловому небу быстро проносились свинцовые, клочковатые тучи…»
«Знакомы ли вы, читатель, с теми отдаленными, укромными уголками столицы, вроде конца Песков, Коломны, набережной Обводного канала и проч., куда всесильный прогресс пока еще не мчится на всех парусах, а тащится себе потихоньку, постепенно, шаг за шагом, отвоевывая в свою власть и безлюдные, темные улицы, и кривые переулки? Смею думать, что нет. И если вам случится по делу, и притом вечером, отправляться в такие места, вы уже заранее, мысленно, на
«Что это шумитъ, Алена? Колеса, что-ли?– Какое тебѣ колеса, Господь съ тобой, Гаранюшка!– Колеса, право колеса! Нешто мельница работаеть?– Да не работаетъ она, Гаранюшка, ужъ четвертый день!– Полно, тебѣ! Померещилось, видно! Вонъ ты какой горячій!..»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«По кочковатому полю, поросшему мелкой, негодной травой, медленно шел мужчина средних лет, в золотых очках. Солнце было на закате и отбрасывало длинные, узкие тени от чахлой ольхи, возвышавшейся кое-где по краям поля, и от высокой фигуры мужчины. Кругом не было ни души; только ястреб, широко расставив крылья, попискивал в вышине да ворона сидела на кочке и с меланхолическим удивлением смотрела на человека. Казалось, и сам Иван Александрович, врач
«Студент Наташин встал в это утро в состоянии необыкновенного подъема духа и избытка сил.«Вот что значит быть здоровым, совсем, совсем здоровым, – думалось ему во время умывания при виде крепких, мускулистых рук, – экое, подумаешь, дивное состояние! Так бы куда-нибудь и помчался».Насвистывая модный вальс, он надевал прекрасно выглаженную рубашку с непомерно высоким, подпиравшим подбородок воротником, щегольскую тужурку с вензелевым погоном путейц
«Тебе на память в книге сейСтихи пишу я с думой смутной.Увы! в обители твоейЯ, может статься, гость минутный!С изнемогающей душой,На неизвестную разлукуНе раз трепещущей рукойДрузьям своим сжимал я руку…»
«Тебя я некогда любил,И ты любить не запрещала;Но я дитя в то время был -Ты в утро дней едва вступала.Тогда любим я был тобой,И в дни невинности беспечнойАлине с детской простотойЯ клятву дал уж в страсти вечной…»
«Чего робеешь ты при мне,Друг милый мой, малютка Эда?За что, за что наединеТебе страшна моя беседа?Верь, не коварен я душой;Там, далеко, в стране родной,Сестру я добрую имею,Сестру чудесной красоты;Я нежно, нежно дружен с нею,И на нее похожа ты.Давно… что делать?.. но такаяУж наша доля полковая!Давно я, Эда, не видалРодного счастливого края,Сестры моей не целовал…»
«Друзья мои! я видел свет,На всё взглянул я верным оком.Душа полна была сует,И долго плыл я общим током…Безумству долг мой заплачён,Мне что-то взоры прояснило;Но, как премудрый Соломон,Я не скажу: всё в мире сон!Не всё мне в мире изменило:Бывал обманут сердцем я,Бывал обманут я рассудком,Но никогда ещё, друзья,Обманут не был я желудком…»
«Глухая полночь. Строем длинным,Осеребренные луной,Стоят кареты на ТверскойПред домом пышным и старинным.Пылает тысячью огнейОбширный зал; с высоких хоровРевут смычки; толпа гостей;Гул танца с гулом разговоров…»
«– Прощай, Елецкой: ты невесел,И рассветает уж давно;Пошло мне впрок твое вино:Ух! я встаю насилу с кресел!Не правда ль, братцы, по домам?– Нет! пусть попляшет прежде намЕго цыганка. Ангел Сара,Ну что? потешить нас нельзя ль?..»
«В деревушке, состоящей не более как из десяти дворов (не нужно знать, какой губернии и уезда), некогда жил небогатый дворянин Дубровин. Умеренностью, хозяйством он заменял в быту своем недостаток роскоши. Сводил расходы с приходами, любил жену и ежегодно умножающееся семейство, словом, был счастлив; но судьба позавидовала его счастью. Пошли неурожаи за неурожаями. Не получая почти никакого дохода и почитая долгом помогать своим крестьянам, он во
«Родился 1-го Октября 1829 года в сельце Королевщине, в 2-х верстах от нынешней большой железнодорожной станции Грязи. Название Королевщина, должно быть, происходит от поселившегося там какого-нибудь Корела или, может быть, первоначальный поселенец носил прозвище Короля.Королевщина лежит на речке Байгора, которая неподалеку впадает в довольно большую речку Матыру, а эта – в реку Воронеж, приток Дона. Байгора обильна рыбою. Бывало маменька прикаже
«Портреты муз своих писали все поэты.Они являлись им: по-гречески раздеты,С восторженным огнем в сияющих очах,Воздушны, хороши, с цевницами, в венках…Моя не такова… Старушка, вся седая,В чепце, с чулком в руках, прищурясь и моргая,Частенько по ночам является ко мне…»
«Старый барин читал новую книгу и злился. Под рыжеватыми с проседью усами, на бледных губах, змеилась циничная, ехидная улыбочка; лысый лоб покраснел; серые насмешливо-прищуренные глаза быстро бегали под золотыми очками; маленькие жирные руки, поросшие рыжим пухом, словно щипали и терзали книгу, переворачивая листы; все старчески-сгорбленное, расплывшееся тело нервно передергивалось в теплом атласном халате, нетерпеливо шевелясь на покойном кресл
«Шла из лесу вдова убогая, волокла за спиной вязанку хворосту; шла – вздыхала, ворчала и охала, свое горемычное житье-бытье проклинала. Вдруг повстречался с ней на тропинке странник, лицом светлый. Поглядел он на бабу кротким взглядом участливым и спросил ее ласково…»
