«Лязгнул засов, и створки ворот КПП разошлись в стороны. На секунду я задержался на выходе. Оглянулся – за спиной оставались восемь лет неволи. Почти три тысячи набитых грязью и вонью одинаковых кургузых дней. Наверное, не было среди них ни одного, когда бы я, проснувшись поутру, не поклялся себе выяснить, кто должен был топтать зону вместо меня. Кто из четверых. Одно я знал наверняка, сколько бы меня ни старались убедить в обратном: я не убивал…
«Мир состоит из Центра, того, что внутри Центра, и того, что снаружи.Внутри живут люди и железяки. Людей двое: Кир и я, остальные окочурились. Железяк четверо. Перво-наперво Рухлядь, она шумная, веселая и добрая. Кроме Рухляди есть еще Умник, Тупица и Стрелок. Умника мы ненавидим, Тупицу терпим, а на Стрелка не обращаем внимания, потому что он едва говорит и не умеет ходить…»
История любви, научная фантастика, боевик и ирония над предубеждениями, с которыми мы относимся к другим, – все есть в этом забавном, веселом и хорошо продуманном романе о будущем. Спасти мир может только она. Восемнадцатилетней Джарре приходится нелегко. За участие в рискованной операции по спасению военных она получила высшую из наград человечества и оказалась – вместе со своей инвалидностью – в центре всеобщего внимания. Джарра – одна из н
Вы пробираетесь по захваченной врагами территории в одном отряде с самой Смертью… Представили себе? Хорошо, тогда идем дальше: допустим, вы родились в стране, где все живут по уголовным законам и после школы поголовно отправляются на зону, как вам такое понравится? А что чувствует мужчина, которому необходимо пересечь земли, где разгуливают полчища зомби, да не одному пересечь, а провести с собой хрупкую, беспомощную девчонку? Акаково это – быть
«Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду.– Здравствуйте, я по объявлению. Вы даете уроки литературы?Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет – костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьезные. У Андрея Петровича екнуло под сердцем, объявление он вывешивал в Сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, еще двое оказались работающими по старинке страхов
«Случилось так, что пути Ревущего Быка и Дакоты Смита пересеклись. Ревущий Бык слыл великим воином племени миннеконжу, мудрым, могучим и отважным. Дакота слыл пропойцей-янки, непутевым нищим оборванцем из тех, что гоняли скот с южных ранчо до погрузочных станций Трансатлантической железной дороги.Ревущий Бык был сыном вождя и целительницы. Дакота Смит матери своей не помнил, а отца видел один раз в жизни. Случилось это через день после того, как
«Сказитель пришел в Город вечером, на закате.Нет, я буду рассказывать по порядку, а то собьюсь, потому что у меня дырявая память.День начался как обычно. Утром я заглянул в детскую проведать Люси. Она спала, волнистые золотые пряди разметались по подушке. Осторожно ступая, чтобы не потревожить мою крошку, я вышел из комнаты и притворил за собой дверь. Потом спустился вниз и отправился к Барри Садовнику…»
«Костян проснулся от звука радио, которое Батон врубил на полную громкость. Как обычно, по утрам передавали гимнастику. „Раз пошли на дело я и Рабинович, – надрывно хрипел знаменитый голос Жоры Жиганчика. – Рабинович выпить захотел…“– По зоне подъем! – жизнерадостно проорал, нарисовавшись на пороге, Батон. В честь торжественного дня он сбрил трехдневную щетину и даже напялил парадный клифт. – Ну что, оголец, ноги в руки, похлебал баланду и на дел
«Нет ничего хуже, чем продрать утром глаза не оттого, что пора, а оттого, что стреляют. А постреливают у нас частенько. И никогда не знаешь, папашка ли в стельку упился и теперь палит по белкам, прискакал ли с соседнего ранчо Безголовый Джим Тернер, которого хлебом не корми, дай пошуметь, или дочка его, тощая Линда, отваживает очередного ухажера…»
«…Уселись мы, значит, с Черномазым Джерри и Небритым Хуаном в каптерке, основательно так уселись, надолго. Хуан посуду расставил, Джерри закусь тесаком своим нарубил, ну а я достал заветную, что у Санчиты из медицинского взвода поутру выцыганил. Но только пробку у родимой скрутил, только разливать намылился, как замахнул вдруг в каптерку без стука Павиан…»
«Босяк осторожно раздвинул ветки тальника и выглянул в образовавшийся просвет. Солнце, чтоб оно пропало, жарило немилосердно, пить хотелось зверски, а озеро было вот оно – рукой подать. Покосившиеся сваи от сгнивших мостков по правую руку, развалины лодочной станции по левую. В прежние времена Босяк давно бы уже нырнул с мостков, а там бы и напился всласть, чтоб с запасом. Прежние времена, однако, уже восемь лет как позади…»
«На космодроме многотысячные толпы, полиция оттесняет зевак за спешно выставленный барьер. К нам, впрочем, это не относится. Мы не зеваки, или, вернее, не вполне. Мы – сотрудники «Земзвезда», единственной организации, ведающей космическими полетами за пределы Солнечной. Так что мы – изнутри барьера и находимся на космодроме по долгу службы. Хотя именно без нас троих здесь прекрасно бы обошлись…»
«– Итак, приступим, – сказал Хозяин. – Докладывайте.Координатор встал и оглядел собравшихся. Вместе с ним и Хозяином за столом сидели пять человек – костяк Организации. Прятал узкие злые глаза Хан. Вальяжно откинувшись в кресле, попыхивал сигареткой Толстяк. Острым кулачком подпирала надменное холеное лицо Сцилла…»
«Жаркое августовское солнце пробилось сквозь плотную завесу облаков. На севере причудливо подсветило кряжистый, приземистый хребет Франклина. На юге вызолотило ограждение моста, переброшенного через Рио-Гранде из мексиканского Хуареса в американский Эль-Пасо. Поиграв с мостом, лучи нырнули в реку, и Рио-Гранде благодарно растворила золото в ультрамарине…»
«По времени корабля радиограмма категории «безотлагательно» пришла за полночь, когда оба члена экипажа уже спали. Сопутствующий радиограмме код, однако, инициировал зуммер общей тревоги, так что через минуту Марат Гуляев, чертыхаясь спросонья, приступил к расшифровке.Закончив, Марат помянул непотребную мать и взглянул на напарника…»
«Рыжий Фишел, внук старого шойхета Ицхака, прибежал, едва я открыл лавку.– Шолом, дядя Эфраим, – поздоровался Фишел, не успев даже отдышаться. – Ой, дядя Эфраим, к тебе там из самого Йерушалайма приехали.Сначала я подумал, что приехала Гита, и обрадовался, и хотел немедленно бежать ей навстречу, моей младшенькой, ягодке моей. Но потом сообразил, что Гита приедет только на рош-ходеш, первый день месяца адар. И огорчился, и едва не расплакался, пот
«Я устарел шестого апреля, во вторник, в семь часов вечера по Москве. Даша так и сказала Алексу:– Пит устарел, милый. Я вчера проконсультировалась с представителем компании. Говорит, что надо менять. У них проблемы с совместимостью версий, апгрейд, по его словам, нежелателен. Новая модель обойдется нам вполцены – они заберут Пита в счет оставшейся половины.– Бог с ней, с ценой, – услышал я голос Алекса. – С Настей как быть?..»
«Я вхожу в класс, спотыкаюсь о порог и с трудом сохраняю равновесие.В группе раздаются привычные смешки: в прошлый раз я, помнится, действительно-таки навернулся. Ловлю падающие очки, цепляю их на нос и иду к доске. На ней надпись: «Птицерон – болван». Птицерон – это я, Андрей Иванович Птицын. Кличку придумал душа группы, староста и гитарист Женька Басов, надпись сделана им же. Женька трижды пересдавал мне речи Цицерона, и, следовательно, надпись
«Расп упер манипуляторы в бока, критически осмотрел Дефа и произнес задумчиво:– Четыре тысячи триста девятнадцать лет, шесть месяцев и два дня по местному летоисчислению. Это ужасно. К тому же я округлил в меньшую сторону, отбросив часы и минуты с секундами.Деф не понял, он был туповат. Особенно в сравнении с Распом, который легко оперировал цифрами, мгновенно совершал сложные подсчеты и умел делать выводы в зависимости от результатов…»
«На четвертый день осьмины талой воды старому Рябиннику подошел срок. Разменял Рябинник уже восемь полных кругов и три доли девятого – мало кто жил так долго.Замужние дочери Рябинника с утра накрыли во дворе отцовского жилища столы. Натаскали снеди из погребов, выставили хмельную настойку из винной ягоды. Сельчане подходили один за другим, скромно угощались, кланялись недвижно сидящему на крыльце Рябиннику и убирались по своим делам. В какой час
«Достигнув городских предместий, антиграв сбросил скорость и пошел на снижение.– Рекомендую посетить… – привычно начал пилот.Он оборвал фразу на середине. Четверо пассажиров не походили на неопытных туристов, которым можно запросто всучить купоны казино или ночных клубов. Впрочем, на опытных туристов они не походили тоже. Пилот поморщился: за многие годы, что гонял антиграв из космопорта в столицу, он научился безошибочно определять размеры чаевы
«В звездную рождественскую ночь, ступая босыми пятками по снегу, из цирка Честняги Аршамбо ушла Удача. Она выбралась из-под полога шапито, с минуту постояла, прощаясь, и по тающему под ногами насту заскользила через Марсово поле на свет фонарей с улицы Бурдонне.Удача ушла вслед за переманенным в заведение Арно укротителем синьором Караччоло, двумя его медведями, макакой и наездницей мамзель Фрике, которую синьор укрощал по ночам, в свободное от м
