День первый
Дорогая Рита! Выслушай мою исповедь. Быть может, тогда ты поймешь, почему все произошло именно так. Да, я раскрыл твой секрет. И хочу, чтобы ты узнала, как это случилось. А началось все в ту ночь…
Время уже перевалило за полночь. Пламя гигантского костра алыми языками лизало звездное небо. По округе разносился треск сложенных шалашом пылающих трехметровых стволов, и в этот рокот огня вплеталась протяжная песня. Хор девичьих голосов тянулся над поляной, стелился вместе с дымом над гладью тихо журчащей речки Гербы, возносился к шепчущимся на ветру кронам деревьев обступающего со всех сторон поляну леса. Девушки в длинных белых, расшитых узорами платьях, взявшись за руки, кружились вокруг костра в медленном хороводе. А на их танец хмуро взирал вкопанный в землю деревянный истукан, на искусно вырезанном лице которого плясали оранжевые блики костра.
– Братья! Давайте поднимем эту братину за веру наших предков! – провозгласил длинноволосый бородатый парень, поднимая к звездам гигантский рог. – Слава Яриле!
– Слава! – повторили стоявшие вместе с ним в кругу его приятели, также одетые в светлые рубахи.
Бородатый хлебнул из рога и передал его другому по часовой стрелке. Теперь каждый произносил пафосный тост, делал из рога глоток и отдавал соседу.
– Адское пекло, – шепнул мне Уриэль. Отражение пламени костра плясало в его зрачках двумя яркими кроваво-красными змейками.
Я снова глянул на костер. И вдруг мне представилось, как в нем, заживо сгорая, корчится человек: как факелом пылают его одежда и волосы, как пузырится и слезает кожа, обнажая черное мясо… Меня передернуло от отвращения, я постарался отогнать видение и отвернулся. И тут же перехватил нетерпеливый вопросительный взгляд Гавриэля. Но покачал головой: рано, ждем.
Вдруг со стороны поляны раздался громкий треск, а следом – веселый визг и восторженные крики. Я вновь слегка раздвинул ветви кустарника. Оказалось, огромный костер, прогорев, рухнул, взметнув в небо сноп искр. Теперь округу наполнили смех и задорный говор. Зазвенели сталкивающиеся рюмки. Кто-то ударил по струнам гуслей и затянул пьяную песню. Неподалеку пылал еще один костерок – поменьше, и некоторые парни с девушками, взявшись за руки, с удовольствием перепрыгивали через него. Совсем близко от нас на траве барахтались несколько полуголых тел: мужики боролись – дружески мерились силами. Ночь все больше наполнялась хмельным весельем.
– Пора! – скомандовал я и, надвинув на лицо черную маску-балаклаву, рванул из зарослей.
Позади затрещали ветви: следом за мной из укрытия ринулись три моих брата, одетые в черное.
– Вы еще кто такие?.. – изумился один из парней, вскочив с травы, а в следующий миг я ударом кастета свалил его обратно на землю.
Поляна наполнилась криками – теперь уже боли. В ночи мелькали белые рубахи, многих язычников настигали черные фигуры. Малый костер тоже рухнул от удара ноги, изрыгнув в небо искры. Я заметил, как Уриэль опрокинул сколоченный из досок стол, заваленный едой и выпивкой. Снедь со звоном и грохотом посыпалась на землю. Я же поспешил к идолу.
– Сволочи! Скоты! Ненавижу вас! – завопила какая-то девица, преграждая мне путь.
Моя рука с кастетом вскинулась вверх. При этом я отметил, как эффектно смотрится новая татуировка: пламя костра осветило выбитые на моем кулаке цифры, по одной на фаланге – «1», «0», «3», «4». Однако смазливенькое личико девчонки не исказил страх.
– Ну что же ты, мразь? Бей! – крикнула она, с ненавистью глядя мне в глаза. – Разве слабо такому подонку ударить девушку?
– Проклятье!.. – прорычал я, сетуя на себя, что не хватает духу испортить ее ведьмовскую красоту.
Я опустил правую руку, в которой сжимал кастет; левой схватил язычницу за волосы и с силой швырнул на землю. Она покатилась по траве, ударилась головой о пень и со стоном скорчилась, сжав ладонями виски. Я же взялся за идола: выдернул его из земли и низверг истукана в костер:
– Гори в аду, бесовское отродье!
Поначалу ошеломленные нашей внезапной атакой язычники наконец пришли в себя и похватали с земли поленья.
– Гавриэль, Рафаэль, уходим! – раздался рядом крик Уриэля.
Черные фигуры метнулись обратно в чащу. Меня же переполняла ярость. Я увидел несущихся на меня двоих в светлых рубахах с палками наперевес. Увернувшись от удара, я встретил одного из нападавших ногой в живот и, вырвав у него дубину, обрушил ее на второго. Тот повалился на землю и застонал, держась за рассеченный лоб. Я изготовился: ну, кто следующий?
– Уходим, Михаэль! Уходим! – дернул меня за плечо Уриэль. – Их слишком много…
К нам действительно с криками бежало человек десять. Шансы на победу и правда были не велики.
– Да поглотит вас вечное пламя! – яростно прокричал я, швырнув в язычников их же полено, и позволил Уриэлю себя увести.
Метрах в ста нас поджидал скрытый деревьями микроавтобус. Водитель, отец Годфри, уже вовсю газовал, и, едва мы заскочили в салон, машина помчалась, подпрыгивая на колдобинах лесной дороги. Нам вслед сыпались полные бессильной злобы проклятия.
– Ну ты крут! – восторженно воскликнул Уриэль, глянув на меня с уважением. – Как ты тех двоих опрокинул!
Его голос еще дрожал и сбивался от волнения.
– Ага. Так им, собакам! – подхватил Гавриэль, разминая разбитую в кровь руку. – Этот шабаш они на всю жизнь запомнят!
Я сорвал с головы маску-балаклаву, ею же смахнул со лба пот.
– Все успели? – Окинул взглядом своих разгоряченных боем братьев. – Рафаэль, ты здесь?..
Сидящий в глубине салона Рафаэль молча поднял руку.
– Ты чего такой печальный? – ткнул его в бок Уриэль. – Гладко ведь все прошло.
– Среди них была Санька, – после паузы нехотя отозвался тот. И прибавил: – Моя двоюродная сестра.
Он быстро глянул на меня и отвел глаза.
– Тебя не должно это беспокоить, брат. – Я похлопал его по плечу. – Наоборот, твой сегодняшний поступок принесет ей лишь пользу.
– Ты думаешь, то, что мы сейчас сделали, – польза? – Он глянул мне в глаза.
– Конечно. Все мы люди и имеем свойство оступаться. Но, если сидеть сложа руки, грешник может никогда не вернуться на путь истинный. Нужно помочь ему вновь обратиться к Свету. Именно этим мы и занимаемся. Если же на путь греха стал твой близкий, ты тем более обязан вернуть его на тропу Господню. Пусть даже силой.
– Она – моя сестра!
– Поверь, это лучше, чем позволить ей продать душу Сатане и обречь на вечные страдания Ада. Твой сегодняшний поступок доказал, что тебе не безразлична ее судьба.
Рафаэль отвернулся и в молчании угрюмо уставился в окно. По его лицу заскользили яркие вспышки проносящихся мимо автомобилей и фонарей. За окном мелькнула табличка «Погорск». Мы въехали в город.
