Предметы в помещении, похожем на читальный зал в библиотеке, двигались, каждую секунду оказываясь на других местах. С грохотом и треском двигались и все больше сужались стены, руша стулья и столы с диванами, ломая полки, с которых на голову и руки падали книги. Огромная железная дверь была единственным выходом отсюда и спасением от гибели и к двери этой нужен был код.
Девушка металась по помещению в поисках нужных ей цифр. Взгляд пробегался по всевозможным вариантам в помещении. Короткий взгляд метнулся к разбивающимся под тяжестью надвигающихся стен старинным часам. Время на них застыло на четырех часах. Это была третья найденная цифра – еще одна и останется расположить их в верном порядке, введя комбинацию.
«Ну же, давай» – Шерил мысленно старалась не терять контроль, несмотря на то, что свободного пространства уже не оставалось. Найти цифры, разбросанные непонятными подсказками по помещению, где ежесекундно двигалось абсолютно все, казалось попросту невозможным.
Стараясь разглядеть цифру почти в полумраке от ламп, падавших с дребезгом на пол, она почувствовала, как пол под ногами начал трястись. В шаге от нее отвалилась одна плитка, затем вторая позади. Девушка от безысходности впилась пальцами в книжные полки перед ней и начала карабкаться вверх: пола больше не было – в черную бездну упала и вся мебель. На потолке в этот момент выступили и начали выкручиваться десятки тонких заостренных шипов. Держась за полки и спихивая книги вниз, чтобы ставить ноги, смахивая светлые волосы, мешающие смотреть по сторонам, девушка медленно взбиралась наверх. Взглянув на опасность, поджидающую ее уже на расстоянии вытянутой руки, она увидела на одном из шипов цифру. Это была последняя цифра шесть.
Теперь оставалось только добраться до противоположной стены к двери и ввести код в правильном порядке. Но попытки только три – она знала это, но не понимала откуда. Не понимала и не помнила она и как сюда попала.
Шерил медленно ступала по полкам, цепляясь пальцами как за последнюю нить жизни. У нее оставались считанные минуты, если не секунды.
Вот она дошла до конца этого книжного шкафа. Ногой потянувшись смахнуть пару книг вниз, чтобы встать на полку, она едва не соскользнула вниз: полки тоже начали ломаться. Поднявшись на одну полку выше, Шерил переступила на другую сторону. Осталось преодолеть это незначительное расстояние шагов в тридцать, чтобы добраться до двери.
Девушка пошла дальше. Сердцебиение заглушало мысли, ладони вспотели и соскальзывали. Полки ломались под ее весом, и она переступала их. Оглянувшись назад, она судорожно вздохнула и ускорила темп: противоположная стена вместе с книжным шкафом в ней, по которым она карабкалась еще полминуты назад, отвалились и упали. Мало того, та дальняя часть тоже начинала распадаться, будто это были не материальные предметы, а пыль. Стены продолжали с грохотом, сотрясающим все, двигаться друг на друга. Оставалась незначительная дистанция до столкновения. Она могла спокойно переступить на полки позади, если бы они там остались. Но сейчас стена за ней едва ли не касалась ее.
Наконец, она добралась до двери. Шум уже заложил уши. Шерил встала, глядя на четыре пустые клетки.
«Три попытки» – повторила она себе и ввела первый и наиболее вероятный вариант – дату.
– 1964… – на экране высветилось «ошибка».
Ударив кулаком по железу, она выдохнула. Ввела второй вариант, поменяв четверку и девятку местами. Неверно.
Оставалась одна попытка, и она решила ввести порядок, в котором нашла цифры.
«Девять, один, шесть, четыре» – повторил голос в голове.
«Или девять, один, четыре, шесть?» – донесся другой.
Она опустила руку, вспоминая, в каком порядке были найдены цифры.
– Девять, затем один, а потом…
«Шесть или четыре?»
Шерил неуверенно подняла руку и начала вводить. Стены уже столкнулись за ее спиной, оставался сантиметр до того, как они ее расплющат.
– Девять, один, – остановившись и выдохнув, она нажала на четверку, а затем на шестерку. На экране высветилось «верно» зеленым цветом.
Она била по ней до тех пор, пока не начали ломаться кости, но дверь так и не открылась.
Сон. Очередной кошмар, когда тебе кажется, что не спать лучше, чем оказаться в бездне ужаса и страха. Но этот был не таким, как остальные.
Он стоял в безмятежности – застыл среди пустого пространства – и только то, что звалось небом над его головой, было менее прозрачным и темноватым, чем вся остальная пустота. Вокруг ничего и ничего не ждет впереди. И он знает, чем это закончится – только это осознание сейчас где-то в подсознании, очень далеко. Выберется ли он из этого порочного круга? Возможно ли это или не стоит даже пытаться открыть глаза? А, быть может, он уже давно мертв и обречен?
По крайней мере, нужно хотя бы попытаться. Он же точно здесь? Здесь же точно все… настоящее? Реальное?
И повсюду это странное ощущение. Чувство, что он не помнит. Не помнит, что было месяц назад или забыл что-то такое важное – это не выходит из головы.
И для Адама теперь осталась только реальность, уходящая из-под ног, и кошмары. Кошмары, где он прячется от реальности, а сбегая от реальности, оказывается в кошмарах. Все зациклилось и идет по нескончаемому горящему кругу. И кажется, небо уже ненастоящее – распадается на глазах. Но ведь то, что Адам видит своими глазами, это действительность. Или так просто принято считать?
Но он снова запутался в паутине мыслей и воспоминаний. Не легче ли будет начать все сначала?
Красная постель была залита кровью. Селена мертва – только сейчас он это осознал. Спутанные темно-каштановые волосы слиплись, получив более насыщенный красный окрас из-за льющейся из перерезанного горла крови.
Адам медленно подошел к кровати и сел рядом: не решаясь коснуться светлой кожи оттенка слоновой кости, он мягко и будто боясь, что как только он прикоснется, ее тело рассыплется на тысячи мелких осколков, прошелся тыльной стороной ладони по ее щеке.
Проснувшись весь в поту, он встал с кровати. Сердцебиение еще не пришло в норму, и, чтобы успокоиться, Адам подошел к подоконнику, на котором лежала пачка сигарет, открыл окно и закурил.
Очередная утренняя головная боль дала о себе знать: отдавало то в виски, то в затылок. К ней он уже привык, и первым делом с утра принимал обезболивающие.
Перед глазами снова всплыла какая-то до ужаса знакомая картинка, а содержимое ее для Адама было расплывчато и неясно. Он не знал, что это, но считать себя больным шизофренией не хотел.
Дженсен стоял, глядя на город: перед глазами были одни высотные здания, откуда-то издалека доносилось щебетание птиц, и только за всеми этими бетонными стенами скрывался океан. По небу неспешно плыли облака. Все казалось таким легким, эфемерным, что едва ли походило на правду.
