Аня
Это всё какой-то страшный сон!
Такого не может происходить в действительности!
Не в нашем современном мире.
Но вот она я, стою посреди дорогой и помпезной обстановки, как из какого-нибудь фильма про крёстного отца, смотрю на толпу огромных мужчин, и буквально дрожу от страха.
Я не знаю, где я, но догадываюсь, для чего. Как и понимаю, что влипла. Сильно. Без надежды на спасение. Её у меня отобрали, ещё когда выкрали прямо с улиц Чехии, куда я приехала с группой на экскурсию. С тех пор прошло… не помню, сколько дней. Для меня они слились воедино. Так же, как сейчас сливались все присутствующие.
В их глазах сплошь похоть. Неприкрытая. Грязная. Унизительная. Как и вся эта ситуация, где я приведена в чей-то дом в качестве подношения его хозяину. Такому же огромному и пугающему, даже больше остальных.
Ему что-то постоянно говорят на незнакомом мне языке, что-то смешное, хотя сам мужчина улыбаться не спешит. Вообще выглядит жутко со своими жёлтыми глазами, так похожими на звериные. Он и сам, как представитель дикого животного мира. Двигается неспешно, словно крадучись, смотрит внимательно, цепко, того и гляди набросится и разорвёт в клочья. Невидимая сила исходит от него волнами, давит на плечи настолько тяжёлым грузом, что едва получается стоять на своих двоих. И то, что я ещё не упала на частично застеленный цветастым ковром паркет, заслуга врождённого упрямства, не иначе. Мне очень страшно, но ещё страшнее отвернуться.
Хотя если судить непредвзято, то, несмотря на слегка грубоватые, с ярко выраженными скулами, черты лица, мужчина по-настоящему красив. У него смуглая кожа и коротко стриженные тёмные волосы. Чёрный шёлк рубашки обтягивает самые широкие плечи, какие доводилось только видеть в своей жизни. Кажется, остальные присутствующие и те не такие массивные.
На фоне него я, чистокровная блондинка, одетая в белую полупрозрачную сорочку до пят, едва ли достающая макушкой ему до плеча, больше походила на призрак ребёнка. Жаль, не могла исчезнуть, как та же потусторонняя сущность. И всё, что оставалось, – обхватить себя обеими руками за плечи и всё-таки опустить взгляд в пол. Так проще абстрагироваться от чужого интереса. Представить, что нет здесь никого. А громкая незнакомая речь – просто телевизионный шум.
Прервал своеобразную медитацию толчок в спину. Совсем неожиданный. Невольно сделала несколько шагов вперёд, но запуталась в длинном одеянии и, запнувшись об него, упала на колени. Прямо к ногам того, кому я предназначалась.
Моё падение сопроводил громкий издевательский смех. Мне же хотелось плакать. От боли в левом колене. От обиды. От безысходности. От того, что не могу ничего изменить. Уже пыталась, когда только поняла, что произошло. Но мне очень быстро разъяснили, что лучше быть послушной и покорной, иначе никто меня здесь жалеть не станет. К тому же, их много, они больше и сильнее, а я – одна, маленькая и слабая. И всё, что мне оставалось – смириться и ждать, что будет дальше. Возможно, в будущем получится найти лазейку и сбежать, а пока приходилось подчиняться.
Подбородка коснулись чужие пальцы.
В горле тут же пересохло от ужаса того, что может за этим последовать. Хорошо, если только забьют до смерти. Но что-то мне подсказывало, не отделаться мне так легко. Не теперь, когда мы прибыли в пункт назначения. Убедилась в том, как только столкнулась с желтизной чужого взора. В нём уже не ярость, но лучше бы она. Мёртвая пустота пугала куда больше. Как и его голос. Рокочущий, тяжёлый, будто огромную глыбу положили на плечи. Я даже не сразу сообразила, что он обращается ко мне, да ещё на моём родном языке.
– Как твоё имя?
В иной ситуации его акцент меня бы непременно позабавил, но сейчас только ещё больше напугал. Я не хотела с ним общаться. И чтобы он со мной разговаривал. Или смотрел этим своим пугающим взором, похожим на волчий. Но выкрик из-за спины того, кто привёл меня сюда, враз напомнил, чем мне грозит моё непослушание.
– Аня, – выдавила из себя тихое через силу.
Не знаю, услышал ли он меня, да и плевать. На большее я всё равно сейчас была не способна. Уж слишком ярко воображение рисовало всё последующее. Явно же я здесь не для красоты обстановки. Вот и уход всех присутствующих это подтверждал. А я в этот момент остро поняла, что до этого не так уж и плохо всё было. По крайней мере, тогда он просто смотрел, но не трогал. Теперь…
Мужские мозолистые пальцы скользнули с моего подбородка ниже, подцепили край и без того ничего не скрывающего одеяния и потянули с плеч. Не удержи я его, тот непременно бы спал.
– Так что, А-ня, – по слогам растянул моё имя хозяин дома, с лёгким прищуром рассматривая мои сцепленные руки, – чем ещё порадуешь, кроме своего имени?
Простой вопрос, а родил столько ассоциаций…
– Ч-чем? – повторила за ним, в красках представив, что он мог подразумевать под этим всем.
Взгляд сам собой переместился в район его паха, где тонкая ткань брюк не особо скрывала всё то, что там было.
Уж лучше бы просто убил…
– Ну, раз уж тебя мне подарили, какой-то толк же должен быть от тебя? – ухмыльнулся мужчина. – Иначе зачем ты мне? Если бесполезная, можешь прямо сейчас вернуться к тем, кто тебя сюда привёз. Уверен, в местных борделях для тебя тоже найдётся применение.
В первый момент чуть не ляпнула, что вот те, кто ему меня подарил, пусть и делают, что ему хочется, а я себя ему не дарила, значит не должна ничего. Но тут же подавилась этой мыслью под его дальнейшим предостережением.
Воображение и тут очень красочно расписало все сопутствующие его словам деяния с моим участием. И с ещё бог знает кем. Тут хоть он один. А там… сколько их будет? И каких…
И вместе с тем…
Не могу я.
Просто не могу.
Вот и зажмурилась, чтобы не видеть, не слышать, не знать…
Ничего.
Так глупо и по-детски. Недальновидно. В моём положении – так вообще. Но это выше меня. Как и его молчание. Нервирует. Вынуждает представлять всё самое плохое для себя.
Я знала, он ждёт. Предвкушает. Как хищник, играющий с жертвой, прежде чем перегрызть ей глотку. Не зря так и не отпустил мою шею, продолжая легонько водить по ней пальцем, порождая в месте соприкосновения мурашки ужаса. И вместе с тем гипнотизируя таким простым действом. Вверх-вниз, вверх-вниз… Невольно расслабляя. Меня. Моё сопротивление. Даря обманчивое ощущение того, что всё не так страшно, как мне представляется. Особенно, вот так, когда не смотришь. И можно реально представить, что передо мной не какой-то незнакомый мужчина, а тот, кого я люблю.
И кажется, я схожу с ума. Или это мозг так защищается от происходящего, потому что когда его пальцы скользят выше, касаются губ, я не сопротивляюсь. Более того, приоткрываю их, позволяя его большому пальцу скользнуть внутрь.
