Евгений Евтушенко - А снег идет…

А снег идет…
Название: А снег идет…
Автор:
Жанры: Стихи и поэзия | Русская поэзия
Серия: Любимые поэты
ISBN: Нет данных
Год: 2024
О чем книга "А снег идет…"

Евгений Евтушенко еще при жизни завоевал огромную любовь миллионов людей, став по-настоящему народным поэтом. Он очень выделялся из блестящей плеяды шестидесятников, собиравших на свои вечера стадионы, и не только выразил мысли и чувства современников, но и определил отношение последующих поколений к поэзии и самому поэту.

Лирика Е. Евтушенко уникальна. Он писал кратко, емко, понятно и просто, отчего его стихотворения легко запоминались, а сами строки наполнялись особым звучанием, открывая новые возможности поэзии.

На его стихи известные композиторы писали музыку. Так появились песни, которые любят и поют до сих пор: «А снег идет», «Со мною вот что происходит», «Сережка ольховая», «Хотят ли русские войны», «Ты уходишь, как поезд», «Любимая, спи» и другие.

Е. Евтушенко был голосом своей эпохи. Он считал, что поэта должно касаться все происходящее в мире и ему нужно откликаться на все события собственным словом. «Поэт в России – больше, чем поэт» – с этим не поспоришь.

Бесплатно читать онлайн А снег идет…


© Евтушенко Е.А., наследники, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Со мною вот что происходит…

«Я сибирской породы…»

Я сибирской породы.
Ел я хлеб с черемшой
и мальчишкой паромы
тянул, как большой.
Раздавалась команда.
Шел паром по Оке.
От стального каната
были руки в огне.
Мускулистый,
лобастый,
я заклепки клепал
и глубокой лопатой,
где велели, копал.
На меня не кричали,
не плели ерунду,
а топор мне вручали,
приучали к труду.
А уж если и били
за плохие дрова —
потому что любили
и желали добра.
До десятого пота
гнулся я под кулем.
Я косою работал,
колуном и кайлом.
Не боюсь я обиды,
не боюсь я тоски.
Мои руки оббиты
и сильны, как тиски.
Все на свете я смею,
усмехаюсь врагу,
потому что умею,
потому что могу.

1954

«Я шатаюсь в толкучке столичной…»

Я шатаюсь в толкучке столичной
над веселой апрельской водой,
возмутительно нелогичный,
непростительно молодой.
Занимаю трамваи с бою,
увлеченно кому-то лгу,
и бегу я сам за собою,
и догнать себя не могу.
Удивляюсь баржам бокастым,
самолетам, стихам своим.
Наделили меня богатством.
Не сказали, что делать с ним.

1955

Зависть

Завидую я.
               Этого секрета
не раскрывал я раньше никому.
Я знаю, что живет мальчишка где-то,
и очень я завидую ему.
Завидую тому,
                   как он дерется, —
я не был так бесхитростен и смел.
Завидую тому,
                    как он смеется, —
я так смеяться в детстве не умел.
Он вечно ходит в ссадинах и шишках, —
я был всегда причесанней, целей.
Все те места, что пропускал я в книжках,
он не пропустит.
                    Он и тут сильней.
Он будет честен жесткой прямотою,
злу не прощая за его добро,
и там, где я перо бросал:
                                   «Не стоит!» —
он скажет:
             «Стоит!» – и возьмет перо.
Он если не развяжет,
                              так разрубит,
где я не развяжу, не разрублю.
Он если уж полюбит,
                            не разлюбит,
а я и полюблю
                     да разлюблю.
Я скрою зависть.
                      Буду улыбаться.
Я притворюсь, как будто я простак:
«Кому-то же ведь надо ошибаться,
кому-то же ведь надо жить не так».
Но сколько б ни внушал себе я это,
твердя:
           «Судьба у каждого своя», —
мне не забыть, что есть мальчишка где-то,
что он добьется большего,
                                     чем я.

1955

«Окно выходит в белые деревья…»

Л. Мартынову

Окно выходит в белые деревья.
Профессор долго смотрит на деревья.
Он очень долго смотрит на деревья
и очень долго мел крошит в руке.
Ведь это просто —
                         правила деленья!
А он забыл их —
                      правила деленья!
Забыл —
            подумать —
                            правила деленья.
Ошибка!
            Да!
                 Ошибка на доске!
Мы все сидим сегодня по-другому,
и слушаем и смотрим по-другому,
да и нельзя сейчас не по-другому,
и нам подсказка в этом не нужна.
Ушла жена профессора из дому.
Не знаем мы,
                 куда ушла из дому,
не знаем,
             отчего ушла из дому,
а знаем только, что ушла она.
В костюме и немодном и неновом,
да, как всегда, немодном и неновом, —
спускается профессор в гардероб.
Он долго по карманам ищет номер:
«Ну что такое?
                   Где же этот номер?
А может быть,
                 не брал у вас я номер?
Куда он делся? —
                        трет рукою лоб. —
Ах, вот он!..
                 Что ж,
                         как видно, я старею,
Не спорьте, тетя Маша,
                                  я старею.
И что уж тут поделаешь —
                                     старею…»
Мы слышим —
дверь внизу скрипит за ним.
Окно выходит в белые деревья,
в большие и красивые деревья,
но мы сейчас глядим не на деревья,
мы молча на профессора глядим.
Уходит он,
               сутулый,
                          неумелый,
какой-то беззащитно неумелый,
я бы сказал —
                    устало неумелый,
под снегом,
                мягко падающим в тишь.
Уже и сам он,
                  как деревья,
                                    белый,
да,
     как деревья,
                      совершенно белый,
еще немного —
                      и настолько белый,
что среди них
                   его не разглядишь.

1955

Пролог

Я разный —
                я натруженный и праздный.
Я целе-
           и нецелесообразный.
Я весь несовместимый,
                                неудобный,
застенчивый и наглый,
                                злой и добрый.
Я так люблю,
                 чтоб все перемежалось!
И столько всякого во мне перемешалось —
от запада
              и до востока,
от зависти
              и до восторга!
Я знаю – вы мне скажете:
                                    «Где цельность?»
О, в этом всем огромная есть ценность!
Я вам необходим.
Я доверху завален,
как сеном молодым
машина грузовая.
Лечу сквозь голоса,
сквозь ветки, свет и щебет,
и —
     бабочки
                в глаза,
и —
     сено
           прет
                сквозь щели!
Да здравствуют движение и жаркость,
и жадность,
                 торжествующая жадность!
Границы мне мешают…
                              Мне неловко
не знать Буэнос-Айреса,
                                 Нью-Йорка.
Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,
со всеми говорить —
                             пускай на ломаном.
Мальчишкой,
                 на автобусе повисшим,
хочу проехать утренним Парижем!
Хочу искусства разного,
                                  как я!
Пусть мне искусство не дает житья
и обступает пусть со всех сторон…
Да я и так искусством осажден.
Я в самом разном сам собой увиден.
Мне близки
                 и Есенин,
                               и Уитмен,
и Мусоргским охваченная сцена,
и девственные линии Гогена.
Мне нравится
                  и на коньках кататься,
и, черкая пером,
                       не спать ночей.
Мне нравится
в лицо врагу смеяться
и женщину нести через ручей.
Вгрызаюсь в книги
                         и дрова таскаю,
грущу,
         чего-то смутного ищу
и алыми морозными кусками
арбуза августовского хрущу.
Пою и пью,
                не думая о смерти,
раскинув руки,
                    падаю в траву,
и если я умру
                  на белом свете,
то я умру от счастья,
                             что живу.

1956

«Нас в набитых трамваях болтает…»

Нас в набитых трамваях болтает.
Нас мотает одна маета.
Нас метро то и дело глотает,
выпуская из дымного рта.
В смутных улицах, в белом порханье
люди, ходим мы рядом с людьми.
Перемешаны наши дыханья,
перепутаны наши следы.
Из карманов мы курево тянем,
популярные песни мычим.
Задевая друг друга локтями,
извиняемся или молчим.
Все, что нами открылось, узналось,
все, что нам не давалось легко,
все сложилось в большую усталость
и на плечи и души легло.
Неудачи, борьба, непризнанье
нас изрядно успели помять,
и во взглядах и спинах – сознанье

С этой книгой читают
Стихотворения К. Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…», «Майор привез мальчишку на лафете…», «Жди меня, и я вернусь…», ставшие гимном всех подруг, жен, матерей советских воинов, знает и любит не одно поколение читателей.Великая Отечественная война на протяжении многих лет оставалась его главной темой. Симонов одним из первых отправился на фронт в качестве корреспондента, а затем и участника военных событий и дошел до Берлина. Всё, что
Кто не знает и не любит песни «Русский вальс», «Беловежская пуща», «Как молоды мы были», «Птица счастья», «Я не могу иначе»! Этот ряд можно продолжать бесконечно, и с каждым следующим названием перед глазами людей старшего поколения будут возникать ностальгические картины прошлого, а молодое поколение, не задумываясь, продолжит цитировать дальше, потому что и сегодня стихи и песни Николая Добронравова звучат по радио и телевидению.Эта книга – сбо
«Погода в доме», «Черное и белое», «Подорожник», «Провинциалка»… Автор этих и других замечательных песен – выдающийся поэт Михаил Танич. Он прошел непростой жизненный путь: рано лишился родителей, участвовал в боях, где был несколько раз ранен, по доносу попал в лагеря. Но с какими бы трудностями ему не приходилось сталкиваться, он не переставал писать стихи. Многие его произведения известны в исполнении Иосифа Кобзона, Аллы Пугачевой, Ларисы Дол
Поэт, прозаик, литературный критик, военный корреспондент – Евгений Долматовский обладал истинно многогранным талантом. Его лирика пропитана тонкими чувствами, одухотворенностью. Непосредственность и живость интонаций – характерные черты поэзии Долматовского. На его стихи, которые любили все, были написаны популярные песни. Они звучали во многих домах нашей страны практически ежедневно и стали поистине народными для многих поколений.Вспомним прек
«Истинный дар Евтушенко – пронизанные некрасовской музыкой зарисовки с натуры: тягловая «серединная Россия», кочующая по стране в поездах, на пароходах и пёхом. Наблюдательность и неистощимость изумительны! В этом смысле стихи и поэмы Евтушенко – действительно фреска жизни страны в советское время, и подлинна эта картина не только потому, что точны и красочны ее детали, а потому, что включена фактура в душевную драму поэта, который готов раствори
Евтушенко исключили из школы с безнадежной характеристикой – «волчьим паспортом». Исключили за поступок, которого он не совершал. С таким же «волчьим паспортом» его вычеркнули и из всех «тусовок»: «…Я не принадлежу ни к одной партии, ни к одной мафии, ни к нашему выпендрежному бомонду…» Однако «волчий паспорт» не помешал мальчику со станции Зима превратиться во всемирно известного поэта, став голосом целой эпохи. Эта книга – автобиография, написа
Евгений Евтушенко – один из самых известных поэтов из плеяды 60-х, где каждый – планета: Ахмадулина, Рождественский, Вознесенский, – напет и разнесен на цитаты…Эту книгу переполняют друзья, близкие и родные автору люди, поэты и писатели, режиссеры и актеры. Самый свойский, социальный поэт, от высей поэтических, от мыслей о Толстом и вечности, Евтушенко переходит к частушке, от частушки к хокку, затем вдруг прозой – портреты, портреты, горячие чув
В новую книгу Евгения Александровича Евтушенко, знаменитого поэта-шестидесятника, вошли стихи, написанные в 2014–2015 гг. Стихи о любви и достоинстве, о мире и войне, о милосердии, о силе поэзии и силе добра, об отчаянии и надежде, о мужестве. Честный разговор о времени и о себе… «Типичный» Евтушенко, как сказал автор, отдавая сборник в печать, – Евтушенко, которого знают и любят многие поколения читателей.
Новые стихи уходящего года и немного ваших любимых строк прошлых лет.От всей души с любовью – горячим сердцам.2019 FINLAND
Сборник стихов, посвященный Этери Тутберидзе и её ученице Юлии Липницкой. На мой взгляд Этери Тутберидзе – крупнейшее спортивное открытие России в наступившем веке. Её опыт необходимо исследовать и изучать. Здесь автор в основном выразил свои эмоции от соприкосновения с выступлениями её выдающихся учениц – Медведевой, Загитовой, Щербаковой и Трусовой.
Я, Олга Леонидовна Цанева, люблю писать стихи о себе, о природе, о моих переживаниях, ощущениях и заповедях божьих, примененных на сегодняшний день.
В этой книге собраны мои стихи за 43 года и картины. Писать начала, как и рисовать, в подростковом возрасте. Мечтала о книге с репродукциями своих работ, так как не могу отделить картины от стихов и стихи от картин.
Действие происходит в одном из областных центров Сибири и близлежащих окрестностях в наши дни. Герои – группа студентов, будущих юристов и экономистов. Большого значения они этим профессиям не придают, но не иметь хотя бы такие – нынче дурной тон. Пройдена почти половина дистанции, и они вполне адаптировались к учебному процессу, что дает возможность чувствовать себя достаточно свободно. Но главный герой – Леонид Волин воздерживается от участия в
Чем нас привлекает бессмертное искусство слагать стихи из нескольких строк, дошедшее к нам из глубины веков? Это – магия немногословности, простота слова, концентрация мысли, глубина воображения. В средневековой Японии существовал обычай обмениваться поэтическими посланиями, особенно это было характерно для любовной переписки.Виктор Алексеев и Серж Конфон дополняют своими строфами хайку автора книги, выражая свои лирические чувства.
Группа из 6 человек просыпается в неизвестном, заброшенном здании. Люди между собой не знакомы и не помнят что произошло и как они очутились в замкнутом, пугающем месте. Разношерстная компания начинает подозревать друг друга, строить догадки и искать выход или какие-нибудь зацепки. Вскоре начинается череда схожих между собой самоубийств с кровавыми посланиями на стенах. Оставшиеся в живых осознают, что между ними имеется некая связь. Пленники нач
Классическая история взаимоотношений человека и его верного четвероного друга.