Тяжёлый сон, что рухнул на неё, как тонна песка, начал постепенно рассеиваться. Она пока что не сильно понимала, что её разбудило… Стояла почти полная тишина, практически пропорциональная серой темноте, обволакивающей спальню. Вдалеке – за стенами её относительно уютной квартиры – сигналил автомобиль. Водитель там бил по клаксону отчаянно: видимо, в предрассветной тьме не мог справиться со своим транспортом перед оледеневшим пешеходным переходом…
Тупая боль никуда не делась. Она словно поселилась внизу живота и не собиралась вовсе уходить. Как и гнетущая пустота. Эта пустота стала слишком уж выразительной… Как будто раньше женщина здесь жила не одна, но теперь в её комнатах, кроме гуляющего сквозняка, больше никого нет.
Оксана выглянула из-под покрывала, под которым сон и настиг её минувшим вечером. Взгляд её почти привык к темноте, да и ночь за окном – большим спаленным окном с крепким подоконником – чрезвычайно посерела. Скоро солнышко начнёт путь по небосводу.
У неё, разумеется, на работе был взят больничный, поэтому никуда спешить ей с утра сегодня не стоило. Как только её отпустили из больницы – блёклой, пропахшей хлоркой, Оксана принялась отлёживаться дома.
Она свернулась калачиком под своим укрытием и закрыла глаза. Но сон ей ни в какую не шёл… В голову лез один ненавистный мужик – такой самоуверенный, красивый. С копной чёрных волос, зачёсанных назад. Его лёгкая улыбка, время от времени появляющаяся на гладковыбритом лице, запала Оксане в сердце, как, собственно, и его мускулатура.
Кто же мог знать, что он окажется женат. Только после бурных ночей и двух полосок на очередном тесте выяснилось, что Мистер Красавчик окольцован.
Ненависть подступила ей к горлу, такая едкая, что смогла съесть всю симпатию, которая у Оксаны зародилась к нему. Она была холеричной особой, крайне импульсивной… И, конечно, ненависть к её бывшему мужчине перекинулась и на вещи, которые он ей подарил. Например, телефон она швырнула о стену, и рассыпались восемьдесят тысяч рублей мелкими осколками. Футболку, оставленную ей во время одного из вечеров, она изрезала ножницами на лоскуты. И только после этого отправила в мусорный пакет.
Когда выяснилось, что она беременна, всё уже было предрешено…
Сон снова принялся окутывать её. И боль будто даже стала утихать. Перед глазами её встало усталое лицо врача – морщинистого, седовласого дяденьки. Мужиком она назвать его не могла, а мужчиной… Мужчиной был Мистер Красавчик.
Оксана почувствовала, что начинается проваливаться в кровать, засыпать, но тут опять раздался какой-то высокий, пронзительный звук. Она вздрогнула и открыла глаза. Сердце билось довольно громко, а боль в животе пульсировала.
Темнота в комнате стала как будто осязаемой, ещё гуще. И она видела окно с правой стороны от своей кровати, а с левой темнел проход в коридор. Отсюда он выглядел чёрным прямоугольником.
Детский плач раздался снова, отчего Оксана аккуратно села на кровати. Длинные волосы её сразу же спали на лицо, но она и не подумала их откинуть. Испуг вонзился ей куда-то между рёбер холодной сталью.
Конечно, плач доносился из коридора.
Оксана приложила холодную, как лёд, ладонь ко лбу и опять закрыла глаза.
«Мне это мерещится», – подумалось Оксане, и она мотнула головой, как человек, получивший удар по темени.
