Адель стояла на террасе роскошного пент-хауса, облокотившись на слегка разогретые апрельским солнцем перила, и с наслаждением смотрела на город. Сегодня она проснулась безумно рано по её меркам – в восемь утра. Несмотря на это, ей удалось выспаться, и она была наполнена томным удовлетворением от начала этого яркого весеннего дня.
Мир внизу жил в режиме час пик: воздух наполняли скрипы тормозов толкающихся в пробках «ПАЗиков», а мелкие фигурки людей в тревоге спешили на работы, увешавшись дипломатами, сумками и пакетами с едой. Снизу шла энергетика безысходности, бесполезной суеты и тревоги.
Жить, как те люди внизу, теперь представлялось Адель сущим кошмаром. Пять лет назад, когда она ещё только перебиралась в Нижний, она была похожа на них: вставала в шесть утра, наспех собиралась в ничем необъяснимой утренней спешке и в страхе бежала на остановку, чтобы поспеть к восьми на ненавистную работу, позволяющую хоть как-то свести концы с концами. Денег тогда едва хватало на то, чтобы снимать напополам с подружкой замызганную «однушку». Не говоря уж о том, что ей ещё нужно было есть, одеваться и следить за собой. А также о том, что нужно было пытаться сберечь хоть какие-то средства, чтобы помогать родной младшей сестре, которая осталась в пригороде с родителями, пьющими последние двадцать пять лет. В те годы Адель было по-настоящему тяжело: катастрофическая нехватка денег, полное отсутствие уверенности в завтрашнем дне, тревога за маленькую сестру и обида на весь мир. По ночам её часто мучали кошмары, а по утрам очень редко хотелось жить. Но она всё равно была рада тому, что вырвалась из ужаса родительского дома. Даже в безжалостной суете города и попытках заработать на самый элементарный быт ей дышалось легче.
Немного прижившись в Нижнем, Адель стала пробовать подрабатывать моделью в дешёвых местных журналах и рекламе, но совмещать две работы оказалось практически нереальным. А когда ей это удавалось, какие-то деньги у неё всё же водились. Со временем она даже научилась позволять себе глупости вроде покупки модного телефона в кредит. Временами её спонсировали достаточно состоятельные ухажёры, но это случалось так редко и было настолько вульгарным, что вскоре она стала решительно избегать такого рода взаимоотношений. Даже в непростые времена она пробовала справляться сама, но в итоге чуть не оказалась на грани нервного срыва. Ещё больше её угнетало то, что она была не в состоянии помогать сестре, которую, как она считала, бросила в родительском доме на произвол судьбы.
А потом у Адель всё разом круто изменилось. Это произошло, когда в её жизни появился Олег. Он вошёл в её мир так решительно, что она попросту не смогла устоять. Влиятельный бизнесмен, когда-то работавший в мэрии, поднял уровень её жизни и карьеру до самых небес всего за несколько месяцев. Пент-хаус в центре города, Range Rover Evoque на подземной парковке, элитные салоны красоты и бесчисленное количество модной брендовой одежды и украшений – теперь она живёт только так. Регулярные фотосъёмки в лучших глянцевых журналах и рекламные контракты на суммы с большим количеством нулей иногда позволяют ей чувствовать себя самостоятельной, но это лишь иллюзия. Олег, купивший ей эту новую жизнь, никогда не даст ей стать свободной. Но она готова терпеть его два-три раза в неделю, чтобы больше никогда не вспоминать о былой жизни. О жизни, где она была Евгенией Ростовкиной – простой девочкой из неблагополучной семьи.
Обычно Адель просыпалась около десяти, а после обеда позировала в студиях или устраивала себе походы по бутикам. У неё был довольно плотный график радостей. Конечно, случались и совершенно свободные дни, но она старалась насытить их удовольствиями как можно больше, став клиентом всевозможных салонов и СПА. И всё потому, что основной причиной её активности было желание поменьше задумываться о будущем.
Сегодня, снова встав на два часа раньше привычного, Адель оказалась один на один со своими мыслями. И ей было над чем подумать и о чём погрустить: при всей внешней радужности её жизни, жизнь эта по большей части являла собой хоть и бесконечно красивый, но всё же печальный затяжной прыжок без парашюта. Причина была банальной – Олег был женат. Адель была для него лишь любовницей класса люкс (и он сделал её такой сам), а о совместной дальнейшей жизни он никогда всерьёз не говорил. И она уже сама не хотела этого: он давно стал ей противен и как мужчина, и как человек.
Адель была бы рада бросить Олега и продолжить свою жизнь без него, но это не представлялось возможным. Он никогда не дал бы ей уйти самой. Провоцировать его было опасно, поскольку с его возможностями он мог легко разрушить её карьеру и жизнь, в одночасье вернув её в прошлое. Она знала, на что способен этот человек, и она его искренне боялась. При этом он был действительно сильно в неё влюблён. Поэтому ей оставалось только ждать, когда она ему надоест. Но этого не происходило. Какой бы апатичной не пыталась она быть рядом с ним, он получал удовольствие от одного факта её существования. Сверкающая счастливым лоском на обложках внешне, Адель была надолго обречена быть несчастной внутри.
Чтобы развеяться от грустных размышлений, она прошла в гостиную и негромко включила музыку. Потом, подпевая одними губами, прошлёпала на кухню и сделала себе ещё один кофе. Она знала, что пить его так часто (да ещё и на голодный желудок) – вредно, но душа требовала так, что ей невозможно было отказать. Тем более, это был её самый любимый сорт. Прихватив со стола крохотную сдобную булочку, Адель совершила небольшое турне по огромной квартире и вышла через гостиную на террасу, оставив дверь открытой. Оперевшись на свои любимые перила, она откусила край булочки и пригубила кофе, наслаждаясь контрастом горячего аромата и прохлады апрельского ветра, который ласково трепал её тёплый халат. Ей сразу вспомнился Париж: круассаны, кофе и ни с чем не сравнимый вид на Эйфелеву башню с балкона, уставленного маленькими вазочками, полными красных цветков. И так же тихо играющая из комнаты их номера музыка, уносящая ввысь. Это было ровно три года назад, когда её практически сразу после знакомства повёз туда Олег. И, хотя на тот момент они были друг другу по-настоящему интересны, в тех воспоминаниях о Париже его практически нет.
