Один на Один с “Монстром”
Затащив в душ, Джамаль начал срывать с меня одежду. Первой досталось моей белой маечке, которую он рывком разорвал на двое. Я кричала, но кто меня мог услышать? Все были на стрельбах.
Да и кто бы стал перечить своему боевому командиру?
Он и так держал в страхе не только своих подчинённых, но разведчиков врага, потому что видел их насквозь.
Джамаль дал мне пощечину, чтобы я заткнулась, но я только разрыдалась от неё.
Он шлепнул меня по заднице и спустил с меня армейские штаны. Вынул ремень из моих же штанов и накинул мне его на шею.
После этого он включил воду и взял шланг с мощной струей от старенького кёрхера, которым выбивали плесень из кафельных щелей душевой.
Джамаль рванул за ремень и тот затянулся у меня на шее так, что я стала задыхаться.
Я вцепилась пальцами в туго затягивающуюся на горле удавку и буквально чувствовала, как из меня выходит последний выдох кислорода…
Потом он навел струю прямо мне в лицо, и я чувствовала как кожу буквально разрывает потоком воды.
– Мне пора принять душ.
Джамаль выключил воду и ослабил ремень. Контраст шумного насилия, которое эхом все еще взрывало мой мозг и его спокойный бытовой тон сводили меня с ума.
Я дышала.
– Ты поможешь, мне раздеться, «мылая»?
Слово «милая» он сказал с таким ужасным арабским акцентом, что я не могла не подчиниться. Я подошла, благодарная за то, что Джамаль ослабил ремень на моей шее, и я могла хоть немного подышать. Я стала покорно раздевать его. Может быть, если я буду делать всё, как он говорит, он перестанет меня истезать?
Множество ремешков и армейских застежек защищали его мускулистое накачанное тело от пыли и ветра пустыни.
Я сняла с Джамаля рубашку и передо мной раскрылся мощный мужской торс. Грудные налились и смотрели вверх двумя коричневыми сосками. Я погладила их руками и тут же получила словесную оплеуху:
– Давай давай, славянская шлюха, готовься к своему первому заданию.
Его националистические оскорбления звучали отвратительно. Фашистский шовинизм мог позволить себе только такой отпетый отморозок, как уголовник и террорист на руках которого были реки невинной крови всех народов, национальностей и вероисповеданий.
За кого он меня принимает? Я вообще берегу девственность, причем для него. Но он попадал точно в цели, и с каждой секундой я понимала, что всё больше и больше хочу выполнять всё, что он прикажет. Я гладила его крепкую грудь, обвитые мышцами рёбра, провела пальцами по спинке. Мне хотелось найти его уязвимые точки, его эрогенные зоны, распознать, что ему приятно.
