Даже один чаросвет в Сумерках – редкость, а их было сразу трое.
– Так нечестно, – протянул рыжий, с густой россыпью веснушек на скуластом лице.
Одно время считалось модным подрисовывать себе рыжие точечки на носу. Но у этого парня они явно были настоящими.
– А мне нравится, – улыбнулся второй, с темной шапкой волос и серыми глазами, которые смотрели на меня так, что щеки загорелись. А еще он единственный из их компании не отбрасывал тени. Высший чар.
Я поставила на стол кувшин с ягодным морсом, корзинку с душистыми крендельками. Таверна вроде выглядела как обычно: пара посетителей, запах выпечки и жареного мяса, под потолком зеркальный шар, и крохотные пятнышки света мельтешат по деревянным стенам, не находя покоя. Но старый Пит всхлипывал, забившись в угол, хотя обычно он травит байки и смеется над ними громче всех. А его друг глупо хихикал. Странно.
Собирая со стола мятые салфетки, я заметила, что на них написано по одному слову: радость, тоска, страх…
– Мне надоело, – капризно протянула девушка, отбросив за спину льняную прядь. – Себастиан, может, хватит?
– Ты ведь сама предложила эту игру, – напомнил рыжий. – Чары на первого, кто выйдет из кухни. Я считаю, тебе непростительно повезло, Бастиан. Или ты сдаешься?
Темноволосый парень взглянул на меня, и на миг показалось, что в его серых глазах промелькнуло сомнение. Но потом он положил на стол салфетку, и я успела прочесть на ней – вожделение.
– Либидерио максимум, – произнес он, и в меня словно хлынул поток света.
Я схватила воздух ртом, кровь вскипела и помчалась по венам, а сердце, подпрыгнув, заколотилось о ребра. Стало так жарко, что я потянулась к блузке и расстегнула верхнюю пуговку.
– Это отвратительно, – проворчала девушка. Пощелкав пальцами у меня перед носом, спросила: – Тебе сколько лет, тень?
– Восемнадцать, – пробормотала я, не в силах оторвать взгляд от парня.
Его кожа была смугло-золотистой, карамельной. Хотелось коснуться ее, погладить, лизнуть… Я тряхнула головой, прогоняя жаркое наваждение.
– Какой интересный кулон, – заметил рыжий. – Расстегнешь еще пару пуговок, чтобы я смог рассмотреть получше?
Я прикоснулась к кулону, и холодный металл слегка остудил меня, возвращая способность мыслить.
– Чего-нибудь еще хотите? – пролепетала я, схватив поднос и прикрываясь им точно щитом.
– Бас, у тебя не вышло? – удивился рыжий. – Она, кажется, вполне владеет собой.
Темный потянулся и легонько провел кончиками пальцев по моему запястью. Поднос с грохотом выпал из ослабевших рук.
– А чего бы хотелось тебе? – спросил парень, поднимаясь.
Я непроизвольно качнулась вперед, к нему, вдыхая аромат: свежий и немного горький. Как будто крепкий кофе ранним утром. В горле тут же пересохло. Мне дико захотелось не пить, а чего-то еще… Резкий росчерк бровей, на правой скуле короткий белый шрам, подбородок темный от пробивающейся щетины. Серые глаза, окаймленные черными ресницами, чуть щурились, как от яркого солнца. Почти не осознавая, что делаю, протянула к нему руки и погладила твердые грудные мышцы.
– Довольно, Бастиан, сними чары, – требовательно произнесла блондинка.
– Бастиан, – прошептала я. – Это так…
– Горячо, – хрипло подсказал он, обняв меня.
В его серых глазах вспыхивали искры, кружились у зрачков, затягивая меня в глубину. Света становилось все больше, пока вся радужка не засияла золотом, оставив лишь тонкую темно-серую каемку. Как край грозовой тучи.
– Как тебя зовут, тень?
– Мэдерли, – выдохнула я, нежась под солнечным взглядом.
Я взяла его ладонь и, прикрыв глаза от удовольствия, потерлась о нее щекой как кошка. Зачем спрашивать, чего я хочу? Разве не ясно без слов? Обвив его шею руками, привстала на цыпочки, потянулась как цветок к источнику света.
– Фу! – донесся резкий голос девушки. – Бастиан, прекрати это!
Я млела в его тепле, отогреваясь после бесконечной вереницы зябких сумерек. Посторонние звуки исчезли, как и чужие запахи и раздраженные лица. Остался только сотканный из солнца парень и я.
Зрачки в золотых глазах расширились, и между нами повисло напряженное ожидание. Как перед раскатом грома, когда все затихает. А потом горячие губы приникли к моим.
Раньше я не знала, что дрожать можно от жары, а не от холода. Ладонь обхватила мой затылок, пальцы вплелись в волосы, как будто запрещая мне отстраняться, но я и не хотела! Его губы на моих губах, вкус мяты и кофе… В рот толкнулся упругий язык, и я с готовностью лизнула его своим. Сильные ладони на моем теле, мурашки по коже, жарко… так горячо… Я запрокинула голову, и парень, подхватив меня под бедра, усадил на стол. Так гораздо лучше!
Но слишком много одежды.
Я с досадой дернула его рубашку и, оторвавшись от губ, поцеловала шею, лизнула ключицу, прикусила смуглую кожу, пробуя ее на вкус. Снова поцелуй в губы, язык нырнул в мой рот глубже, настойчивей, жесткие пальцы обхватили мои ягодицы и подтянули ближе, теснее. Я льнула к нему и хотела еще. Больше. Свет тек у него под кожей, и я хотела его в себе.
А потом на меня выплеснулся компот.
– Хватит! – рявкнула блондинка, сжимая пустую чашку и испепеляя меня взглядом.
– Мэдерли! – ошарашенно воскликнула тетя Рут, оказавшись рядом. – Ты что это… Да как же…
– Увлекся, – пробормотал парень. Отпрянув, провел пятерней по густым волосам.
Я облизнула губы, и он как зачарованный вновь подался ко мне, но тетя Рут встала между нами.
Сердце колотилось, губы горели, а рубашка была мокрой и липла к телу.
– На кухню! – громогласно приказала тетя, и я шмыгнула за дверь. Прислонилась к ней спиной, пытаясь унять заполошное сердце и прислушиваясь к голосам.
– Ты ее чуть на столе не разложил!
– Девочка так разогрелась…
– А ну, пошли вон отсюда! – это уже тетя.
– Что ты себе позволяешь, тень? – надменный вопрос девушки. – Знай свое место!
– Мы уходим, – я услышала низкий голос парня, и мое сердце тут же подскочило, забившись быстрее, а по телу вновь растеклось тепло.
Звякнули монеты, и я едва успела отшатнуться от двери, как та распахнулась и на пороге кухни появилась Рут.
– Я, конечно, советовала тебе флиртовать, – начала она. – Но я не говорила, что ты должна лезть на парня прямо на столе!
– Не знаю, что на меня нашло, – виновато прошептала я, и мои губы задрожали. – Он сказал чарослово, и я как с ума сошла. Прости!
Осознание окатило меня не хуже компота: я накинулась на незнакомца. Целовала его, терлась об него как кошка и чуть не отдалась ему прямо там, на столе.
– Ладно, – голос тети смягчился. – Если будут болтать, так пусть Первый разбирается. Ты ни в чем не виновата.
– Они играли, – поняла я. – Он должен был наложить вожделение на первого, кто выйдет из кухни.
Тетя Рут задумалась, а потом фыркнула.
