Что есть двести лет для того, кто не имеет сердца и живёт после смерти? За это время я исколесила мир, побывав во многих городах практически всех стран, не заводя серьёзных знакомств и не задерживаясь нигде более десяти лет. Я так и не встретила никого, кому можно было бы рассказать свою историю. Безобразный шрам на груди мог привлечь ненужное внимание, а потому меня никто не видел раздетой. И — да, в свои двадцать пять я оставалась девственницей. Побочный эффект воспитания: не ложиться в постель с кем попало исключительно ради секса. Только по любви. А полюбить я не могла. Возможно, к счастью. Иногда в толпе мне чудились зелёные неоновые глаза того, о ком я вспоминала особо тёмными и грустными ночами…
Первые годы было невероятно сложно. Чтобы выжить, я бралась за любую работу. Мой организм, как и организм обычного человека, требовал подпитки. И я пахала за возможность купить кусок хлеба. Я могла красить стены и заборы, ухаживать за престарелыми, мыть полы и стирать… Несколько лет даже проработала гувернанткой, но вынуждена была оставить место, как только в семью вернулся старший сын, практически мой ровесник. Терпеть недвусмысленные предложения я не стала, покинула дом тихо и незаметно.
К тому времени запас образов у меня уже был более чем солидный, и я рискнула обратиться в контору по найму. Мне не пришлось долго объяснять что-то, оказалось достаточно показать несколько масок… Там были зарегистрированы ещё пять-шесть актрис, конкуренция оказалась серьёзной. Однако первые же отзывы и рекомендации расставили нас по местам. Точнее, они остались на своих местах, а я поднялась на ступеньку выше. Потом — ещё на одну. И ещё… Я, наконец, стала Актрисой с большой буквы. И попала на заметку к братьям Кабальеро. Долговременное сотрудничество — об этом можно только мечтать. Но если оно лишь выдаётся за долговременное и за сотрудничество — да гори оно синим пламенем!
Мне оставалось лишь радоваться, что всё же есть место, где меня никогда не попытаются достать — пансион матушки Каролин. И я не обманулась в своих ожиданиях. Тем более что скучать в пансионе невозможно, несчастным юным душам была нужна помощь, и я её могла оказать, как оказали её когда-то и мне. Я старалась не только внушить девушкам, что жить неживыми не так уж и страшно или плохо. Наставница оказалась права: у них были данные актрис, а потому я стремилась передать им все свои знания, полученные во внешнем мире за годы странствий и наблюдения изменения этого самого мира с развитием технического прогресса.
И всё это время я следила за новостями. Когда со страниц даже самых упёртых жёлтых газетёнок пропали сплетни об N, я решилась на повторный разговор с матушкой. Он был недолгим. Наставница понимала, что ей не удержать меня в городе, где для Актрисы нет никаких перспектив развития способностей. Она только дала мне несколько советов и заставила зазубрить три телефонных номера. Успокоив исходящих слезами девочек, я в тот же день села в автобус, который вернул меня к знакомому вокзалу. И снова — трайн. Но в северном направлении. Городок в лесной зоне, близкой к тайге. И пять дней счастья в зелёной глуши и почти полной тишине.
А на шестой ко мне за обедом в кафе подсели братья Кабальеро. Дежавю.
— Я даже не спрашиваю, как вы меня нашли, про наличие в моих вещах «маячка» мне известно.
— Даже так? — Алекс не играл удивление, он действительно был удивлён. — Почему же не избавилась?
— Интересно было посмотреть, на сколь долго у вас хватит терпения не появляться рядом после того, как я покину свой город. Туда-то вы не рискнули сунуться!
— А зачем? — Влад перекривился. — Проще дождаться, когда крыса вылезет из норы.
— Как же паршиво идут ваши дела, если, наступив на свою гордость, вы решили вновь обратиться за помощью к… крысе, — я улыбнулась, заметив, как сверкнули бешенством глаза старшенького.
— Послушай, твоё предательство… — начал было Алекс, но я перебила: — Моё предательство? А не вы ли создали ситуацию, в которой меня могли поймать? Сами же отсиделись где-то в подвалах.
Бинго! Уверенность, с которой я говорила про подставу, убедила братьев, что мне всё известно. Разубеждать их в этом я не собиралась, наоборот, добавила:
— Вы умышленно предоставили устаревшие данные по облику, в котором мне предстояло работать. И, вместо того, чтобы как-то замять прокол, прикрыть мой отход, вы исчезли. Оба! А теперь у вас хватает наглости хамить мне и предлагать новое дело, преподнося его как великое одолжение.
О, боги! Я была удостоена чести лицезреть небывалое зрелище: смутившегося Влада с покрасневшими ушами. Жаль, что оно оказалось кратковременным. Но и нескольких минут мне вполне хватило насладиться. Однако на этом сюрпризы не закончились. Влад достал из наплечной сумки «дипломат» размером с книгу и передвинул его через стол в мою сторону. Я не спешила прикасаться, ждала пояснений.
— Открой, — несколько нетерпеливо сказал Влад.
— И не подумаю! — хмыкнула я. — Зная ваш характер, это было бы самой большой глупостью с моей стороны.
Алекс шумно вздохнул, развернул чемоданчик к себе и щёлкнул замками. Приоткрыл крышку и, придерживая её, повернул так, чтобы я увидела содержимое. Я присвистнула. «Дипломат» был полон купюр. Причём не новеньких и в банковской упаковке, а побывавших в употреблении. Сразу вспомнилась сплетня о любви Кабальеро к старым деньгам. Я понимала эту любовь: такие купюры сложнее отследить.
— Ну и что это значит?
— Оплата той части работы, что ты выполнила и компенсация за якобы «прокол», — мрачно процедил старший.
— А где компенсация за то, что меня попытались оскорбить, назвав крысой? — невозмутимо полюбопытствовала я.
У Влада заходили ходуном желваки. Не говоря ни слова, он достал бумажник, выудил из основного отделения всю наличность и кинул в «дипломат». «Однако! Лиз, будь осторожнее! Если вдруг Кабальеро стал таким шёлковым — быть беде…» — пронеслось у меня в голове, но вслух я сказать ничего не успела. По залу пронеслось восторженное многоголосое женское «Ах!», а у меня над ухом раздалось знакомое мурлыканье:
— Лиззи, дорогая, прости, немного не рассчитал время.
Я уловила от оборотня запах шампуня, которым пользовалась сама и поддержала игру слегка обиженным тоном:
— В следующий раз ты первым пойдёшь в душ!
— Как скажешь-прикажешь! Но ты забыла свой кулон… — с этими словами Фам достал из кармана шарик-кристалл «кошачий глаз» в когтистой лапе и надел его на меня. Причём, застёгивая, наклонился ко мне поближе, а когда щелкнул замок цепочки, по-хозяйски жадно поцеловал. Это была игра для одного зрителя: Фам правильно угадал объект для издевательств и встал так, чтобы поцелуй увидел Алекс. Не то, чтобы с младшим у нас существовали какие-то особые отношения, но он иногда слишком уж задумчиво посматривал на меня. Сейчас в его взгляде не было и намёка на задумчивость и ласку. Недоумение, расстройство и даже гнев читались не только в глазах, но и на лице. Хотя, возможно, эти же чувства отразились и на моём лице, потому что как только кулон коснулся моей кожи, сразу стало легче дышать, ушло давление на грудь. «Ах, сволочи, решили на меня ещё и так воздействовать!» Фам – умница: талисман, который защищает от внешнего воздействия (телепаты, гипноз и прочее) был мне явно необходим. Теперь никто не сумеет прочитать мои мысли, да и попытка загипнотизировать обернётся против смельчака.
