Сирия, 2016 год
Она бежала как зверь, которого травят. Сердце не выдерживало такой гонки, стучало в горле, рискуя остановиться, но она бежала. Местные сказали, что до линии патруля русских около пяти километров на север. Это всего ничего, она добежит, она сможет. Длинные волосы разметались, липли к шее, мешали бежать, она отирала пот, задыхалась и продолжала бежать. Пусть осудят, пусть посадят, но она будет на Родине, со своими, а главное она будет жива!
Бегущую женскую фигуру выхватил свет фар, и девушка заметалась в этом свете, как заяц. Но несчастной уставшей девушке было не убежать от быстрого джипа. Машина загородила ей путь и остановилась, девушка остановилась тоже. Животный страх парализовал все ее существо.
– Ну, куда же ты, родная, – позвал из темноты мужской голос.
Мужчина подошел и наотмашь ударил девушку по лицу. Она не удержалась на ногах и упала.
– Куда же ты, – ласково повторил он, присаживаясь на корточки рядом с ней.
– Амир, пожалуйста, – задыхаясь и дрожа от страха, проговорила девушка, – пожалуйста, отпусти меня, пожалуйста, ради всего святого, отпусти! Я никому ничего не скажу, обещаю, пожалуйста, пожалуйста, отпусти меня!
– Куда же я тебя отпущу, Фатима, ты же моя жена, – он схватил ее за волосы и больно дернул, – куда же я тебя отпущу.
– Я – Маша! – сквозь слезы крикнула девушка, – Маша! И это все неправда, ты же сам знаешь, что это все неправда!
– Нет, дорогая, ты теперь Фатима, – со смешком ответил мужчина и флегматично продолжил, – но, если честно, мне плевать, кто ты. Ты не должна была убегать, ты должна была делать то, что тебе сказали. Но ты сбежала. Ты опозорила меня. Ты виновата и будешь наказана.
– Я умоляю тебя, пожалуйста, отпусти! – девушка, стоя на коленях, целовала его руки, – Тут недалеко, пожалуйста, если ты любил, пожалуйста, отпусти! Ты же говорил, что любишь?!
– Я врал, – пожал плечами мужчина.
Он обернулся к своим спутникам и перешел на арабский:
– В машину ее…
…На рассвете Марию, принявшую в исламе имя Фатима, казнили. Запись казни была опубликована в интернете…
– Что скажете, Павел Аркадьевич?
Мужчина внимательно слушавший свою собеседницу, вздохнул и спросил:
– Машенька, а зачем же Вы столько тянули?
Маша пожала плечами.
– Думала: ну кошмары и кошмары…Думала, сама справлюсь.
Профессор Кобан покивал:
– Правильно, еще аппендицит себе сами вырежьте, у Вас же в дипломе написано «врач». Машенька, ну как так, Вы же такая умница, как можно было пропустить у себя такое состояние и не забить тревогу? Я решительно Вас не понимаю.
– Я больна? – прямо спросила Маша.
Уже год ее мучили кошмары. Практически ежедневно она видела повторяющиеся кошмары, где грубые бородатые мужчины, разговаривающие на арабском, били ее, унижали, заставляли делать то, чего она не хотела. Сегодня был один из самых тяжелых таких кошмаров: ее насиловали разные мужчины и в конце убивали, зачитывая приговор на том же арабском, на котором она год назад не понимала ни слова.
Профессор опять вздохнул и посмотрел в глаза своей пациентке, которая была его ученицей.
– Ну, хочется мне думать, что до болезни мы еще не дошли, но расстройство на лицо, да. Сама диагноз поставишь?
– Обссесия? – вздохнула в ответ Маша.
– Да. Обсессивно-компульсивное расстройство, навязчивые мысли в виде сновидений. Я бы предположил, что мы имеем дело с пост-травматикой. Тема, конечно, несколько необычна, но опять же, год назад еще тема Ближнего Востока звучала из каждого выпуска новостей, поэтому смею предположить, что после полученной травмы, а может даже и во время травмирующего события, фоном шли новости…Сублимация пережитого в запечатленный образ источника агрессии, ну и вот, собственно, все происхождение кошмаров, просто частота их возникновения….Маша, Вас бьет муж?
– Нет, что Вы!
– Может быть, принуждение к действиям сексуального характера? Машенька, Вы же психиатр, должны понимать сами, что такая частота обсессии на фоне здравого поведения индивидуума говорит о постоянном нахождении последнего рядом с источником стресса.
Маша устало вздохнула и потерла красные глаза.
– Да нет, Павел Аркадьевич, я понимаю о чем Вы, конечно, за последний год наши отношения ухудшились на фоне моей хронической усталости, недосыпа и плохого настроения, мне же, кроме кошмаров, еще и диссертацией заниматься надо, спасибо Ковалеву, мой научный руководитель, Вы же знакомы с ним? Он мне так помогает с ней, чуть ли не за меня пишет… А в целом нет, ничего такого. Муж старается меня понять…
– Ну, это же прекрасно, я уже грешным делом подумал, что ларчик-то просто открывался…В общем, давай поступим с тобой так: я тебе сейчас выпишу хорошие таблеточки, попьешь две недели, режим будешь соблюдать, да? Да. У меня сейчас как раз командировка, а вот через десять дней придешь ко мне на прием и будем не спеша разбираться с твоими бородачами, университет не то место, чтобы проводить полноценный сеанс, сама понимаешь.
Профессор ушел, Маша осталась в аудитории, дел у нее сегодня в институте больше не было, она не спеша собралась и ушла домой.
Вечером на пороге квартиры возникли неизвестные люди:
– Попова Мария Васильевна?
– Да, это я, – немного растерявшись, ответила Маша.
– Пройдемте, Вы задержаны по подозрению в покушении на убийство Амирханова Темира Абдуллаевича.
Таня смотрела на меня и улыбалась, словно кот сметане.
– Душа моя, ну ты же чудо как хороша, – мурлыкала она, разглядывая меня.
Мы выбирали мне свадебное платье. Я не собиралась делать из этого организационного момента представления с клоунами и жонглерами, но не тут-то было: проще было добежать до канадской границы, чем избавиться от поклонницы свадебных ритуалов мадам Боташевой. Да и Ритка воспротивилась моей идее с белым брючным костюмом и меня практически принудили отправиться в поход по свадебным салонам во имя «Идеального Того Самого Платья».
– Силуэт «принцесса» подходит практически каждой девушке, – щебетала девушка-консультант, – за счет расшитого верха с корсетом Ваша прекрасная талия кажется еще уже, а декольте шикарнее, давайте подберем фату, да?
– Да! – хором ответили мои подружки вместо меня.
Я же не испытывала их энтузиазма. Последнее, в чем я бы хотела быть на собственной свадьбе, так это в платье с корсетом и кринолином.
– Кристина, давайте попробуем что-то попроще, это не мое, – остановила я девушку.
– Как и предыдущие десять, – съязвила Таня, – Алена, если ты думаешь, что ты нас измором возьмешь, то ты ошибаешься, мне после роддома вообще ничего не страшно.
– Ты рожала на обезболивании, что тебе там страшно, – не удержалась я.
– Родишь, тогда поговорим, – копируя говор своей свекрови, ответила мне молодая мать.
