1.
Алина сбросила туфли в прихожке… С наслаждением прошлась маленькими ступнями с вишневым педикюром по мягкому ковру с высоким белым ворсом. В квартиру уже проник июньский зной, и она, секунду помедлив, отправила блузку в полет на кресло. За ней последовала юбка. Хорошо все же остаться в квартире одной! Ни мужа, ни дочки с зятем. Студенты… А жениться не терпится… Нет бы жить самостоятельно прежде научиться! Впрочем, Артем умудрялся подрабатывать, устанавливая программы на компьютеры…
Она сделала шаг в сторону кухни… И замерла. Дверь в комнату молодоженов оказалась приоткрытой. И не пустой…
Зять сидел к ней спиной, в больших наушниках. И ритмичное движение правой руки не оставляло сомнений, чем занят юноша. Алина хотела было проскользнуть мимо. Но в последний момент ее внимание привлек экран монитора. На нем, сменяя друг друга, следовали знакомые кадры. Кадры, снятые Аликом, ее мужем, лет семь-восемь назад… И которые, как он уверял жену, стер сразу же после съемки.
Вот Артем остановил кадр, где она стыдливо прикрывает грудь рукой, лежа на кровати. Его рука замедлилась… Смакуя момент, он не спеша изучал изгибы ее тела.. Призывный взгляд из-под длинных ресниц… Интригующую расселину между все еще бодрых грудей.
Следующее фото, где Алина, все так же прикрываясь, стояла на коленях, парень изучил столь же основательно…
И фото у окна, за практически прозрачной занавеской, с откляченной вызывающе навстречу объективу попкой, обтянутой сиреневыми, в изящных кружевах, трусиками. Завернувшись в ту же занавеску, с поднятыми руками. Там явно виден сосок. Рука дочкиного мужа замерла. А после длинно, с усилием оттянула невидимую ей плоть вниз.
Интересно, что он слушает сейчас? Хард-рок? Или нечто сентиментальное?
Как часто он вот так…
Дрочит.
Редкое, почти запретное слово неожиданно обожгло кислотой изнутри.
Щекотнув непрошено соски, пробралось жгучими каплями вниз, внутрь живота.
Фото у кресла. На коленках, выгнув спину… Груди хоть и под углом, в тени… но почти не оставляют простора воображению.
Со стороны кресла донесся глубокий вздох.
"Дрочит… – упрямо повторила Алина про себя…– и на кого! На тещу! На вторую маму, считай!"
Но почему-то вопреки здравому смыслу, возмущение только усилило возбуждение. В голове сами собой всплыли следующие моменты той съемки. Прогиб с опорой на поручни кресла. Вид сверху. Она между коленями мужа… На фоне синих джинс лазоревые глаза… И потом… Она закусила губу, дыхание само собой замерло.
Тот раз, пожалуй, был последним, кода они еще чувственно чудили…
Она вспомнила вкус… И ощущение коника языка, прочерчивающего точно выверенную прямую… По натянутой уздечке.
И сейчас Артем увидит ее! Такую! С губами, плотно обернутыми… Вокруг самого кончика мужественности супруга! Женщина залилась краской. Как стыдно! И как жарко…
Когда фото, предназначенное двоим, смотрит кто-то третий… Да не просто «кто-то»! Ближайший родственник, можно сказать! Она на миг представила, что бы сказала Лена, застукав благоверного за рассматриванием эрофото ее мамы. Его ждала бы дикая истерика! Дочка импульсивная, заводная. Вот только непонятно, чего ж у нее муж неудовлетворенный ходит.
У Алины в свое время Алик по квартире с «вздернутым флажком» не мотался. Она мигом припомнила их жаркие ночи. Да и не только ночи! Быстренько, во время приготовления завтрака на кухне, подставиться, опираясь на раковину или, во время стирки, задрав пятку на край ванны, сдвинуть полоску белья в сторону… Она с изумлением поняла, что взмокла от воспоминаний.
А вот и тот яркий кадр. Кресло скрипнуло. Ритм движений Артема ускорился. Он прервался только на то, чтобы увеличить детализацию изображения.
«Боже, неужели я такая … блядь…»– прошептала Алина, глядя на свое, охваченное похотью, лицо на экране. Ладонь с обручальным кольцом против воли накрыла чашку атласного лифчика, прижимая сосок.
И вздрогнула, когда на столе у Артема ожил мобильник. Она даже рассмотрела крупное «любимая» на экране. Но парню явно было не до звонка. Артем вскочил на ноги, брюки молниеносно опали к лодыжкам. В приглушенном шторами дневном свете блеснули вызывающей наготой полушария белоснежных ягодиц…
Бедра толкнулись вперед, навстречу бешено снующему запястью. Раз, другой, третий… Стала видна оголяющаяся, и вновь скрывающаяся в колечке пальцев… пульсирующая, как тревожная красная лампочка, головка.
Алине безумно захотелось преодолеть несчастные три-четыре метра, отделяющие ее от парня. Прижаться всем-всем телом… Накрыть его руку своей… Дождаться знакомой мужской пульсации, собирая во вторую ладошку, подставленную к извергающемуся члену, жемчужное теплое семя.
Что дальше? Поднести эту чашку к губам? К своим? К его? Разделить между? Ей вдруг захотелось предстать перед Артемом во всей развратности, во всем ореоле опыта зрелой, замужней женщины, познавшей многое. Очень многое!
Поразить его воображение! Войти в его сердце… Стать его полноправной госпожой! И ему не нужно будет дергать член, любуясь ее старыми фото, сделанными мужем. В его распоряжении… всегда будет оригинал!
—Лена!– запоздало вспыхнула и сгорела бесполезным предохранителем мысль.
«Что Лена? Святая?»
В памяти всплыло, как за неделю до свадьбы к дочери пришел «бывший». Солидный, как сейчас говорят «состоявшийся». Та вышла ему навстречу, в подъезд… И лишь через полчаса женщина обнаружила, что подъезд пуст, а на крючке не хватает ключа от подвала. Беспокоясь, она спустилась, приоткрыв дверь в подвал. И тут же отпрянула, услышав недвусмысленные Ленкины стоны…
-А-а-аргх,– Артем кончал, изливаясь на монитор, экран телефона, клавиатуру.
Левая рука Алины судорожно вжалась в промежность… Сосок немилосердно скрутило…
Ох!– живот отозвался толчками… когда капельки спермы оросили ее подкрашенные алой помадой губы на мониторе. Губы, все еще запертые вокруг мужниного члена.
Ей на миг показалось, что они… оба мужчины… воспользовались ее ртом. Мысль порохом взорвалась под кожей, выстрелив в скользкую пуговочку клитора.
—О-о-о-ооо!– она подавила стон, затуманенным взором наблюдая, как Артем берет трубку.
—Леночка? Запыхался, да, к телефону бежал…
Прозрачная дуга обратно выгнутым мостом протянулась от кончика его пениса до края стола.
—Почему мама не отвечает? Откуда я могу…
И тут зять обернулся.
Сказать, что увиденное обескуражило его, ничего не сказать. Он так и замер, как кошка, ослепленная фарами.
Алине пришлось самой подойти, вынуть телефон из окаменевшей руки.
—Да, Лен. Я дома. Звонка не слышала. Замечталась наверно, такое шоу показывали,– она легонько подмигнула Артему. Представила их со стороны… Теща… в сбившемся лифчике, промокшем насквозь белье. И зять… С обнаженным опавшим орудием. Палец порвал прозрачную нитку… Устремился к единственному глазу циклопа. Коснулся едва-едва, описав снизу крохотный кружок вокруг набухшей дырочки… Артем отреагировал как мальчишка… Ойкнул и отпрянул от неожиданности.
