Меня зовут Лиля. Как Лиля Брик, только не Брик, а Горшкова. Замечательно звучит, правда? Лилия Горшкова. Примерно так же круто, как Изабелла Тяпкина или Эмилия Сидорова.
Ничего не поделаешь, мама – большая поклонница Маяковского. Наверное, она надеялась, что я стану немного Брик. Но фамилия все же перевесила. Поэтому я – Крышка. Так меня в школе прозвали. Горшок – Кастрюля – Крышка, логику улавливаете? Ну, и ещё потому, что я неуклюжая. В любом деле – мне крышка.
Не красавица – что есть, то есть. Обыкновенная среднестатистическая девушка (или уже женщина?) почти уже тридцати лет. Живу с мамой в хрущевке, работаю в библиотеке, потому что мозгов особых тоже нет. Талантов нет, талии нет, красивых голубых глаз нет, обаяния нет. Короче, не веселая у меня жизнь, если честно. Всего и достоинств, что волосы густые, мягкие, цвета выбеленной солнцем соломы да грудь четвёртого размера. Но поскольку последняя идёт в комплекте со складками на боках и целлюлитом на попе – так себе достижение, если честно.
Волосы у меня от мамы. Она-то красавица и умница, не то, что я. Высокая, стройная, да еще и главбух на большом заводе. Она ценный специалист, меня вот в библиотеку на заводе пристроила, потому что мы обе понимаем, что институт-то я закончила, но вот технарь из меня – как из литровой банки ваза. То есть работать могу, а вот эстетики никакой.
В принципе, я не жалуюсь. Бывает и хуже. Наверное.
Ну подумаешь, отношений никогда не было и с мамой живу! Зато здоровье у меня железное и кот красивый.
В библиотеке невкусно пахнет бумажной пылью, надо переписывать на карточки пришедшие сегодня технические журналы, а мне хочется читать любовный роман, тайно пронесенный через проходные, или торчать в инстаграмме, разглядывая фотографии одноклассников с моря. Я-то на море ни разу не была, куда мне с зарплаты библиотекаря. Мама у меня могла бы позволить себе, но она трудоголик, ей даже в выходные звонят постоянно, а она и рада.
А море красивое. Голубое. Фотошоп, наверное. Я же видела водохранилище у нас в области. Оно почти как море, только пресное. Никакое оно не голубое, обычная мутная коричнево-серая вода, как в речке. Как вся моя жизнь.
Мама всегда ругается, когда я ною, а я даже не представляю, как ей объяснить, что жизнь у меня одна, и я ничего в ней не видела. Она-то и на море была, и за границей пару раз. И ребенка вон родила, пусть и без мужа – курортный роман у неё был. А я даже этого лишена, хотя все мои одноклассницы уже сходили замуж, некоторые и не один раз. Вот бы и мне на море... и курортный роман! Чтобы хоть узнать, что это такое – любовь. В книжках все красиво. Он смотрит на нее пристально и жадно, а у нее колени слабеют и бабочки в животе. Эх!
У меня вот колени только один раз в жизни слабели: когда физкультурник требовал, чтобы я через козла прыгала. Который мне ростом по шею. Я что тогда самая мелкая в классе была, что сейчас – метр с кепкой в прыжке. А козла я тогда опрокинула и руку вывихнула, поэтому больше меня на физкультуре не трогали.
— Лиля, вот ещё КШП
1
пришли, – плюхнула передо мной на стойку пачку журналов Ната, наш курьер. – Мне есть что в цеха отнести?
— Нет, Олечка, – я наверное ужасно покраснела. – Я пока не разложила. Ну вот как раз кузнечное производство внесу в базу и тебе сообщу.
— Ладно, – согласилась Ольга, усаживаясь на стул. – Чайку налей тогда, убегалась я.
— Сама налей, – буркнула я. – Сидишь же рядом.
Оля не обиделась. Чайник, действительно, был ближе к ней, чем ко мне.
— А сахар есть? А печенье?
— Сама же знаешь, что нет, – вздохнула я. – Я на диете. И так работа сидячая, с печеньем я ещё больше растолстею.
— По-моему, ты вообще воздухом питаешься, – укорила меня стройная, как лань, подруга. – К диетологу сходи, а еще лучше – к эндокринологу.
— Ага, уже бегу, – фыркнула я. – У нас в поликлинике таких врачей сто лет как нет. А платно, знаешь, дороговато.
— Это да, – вздохнула Оля, извлекая из своего рюкзака шоколадку и соблазнительно шурша фольгой. – На наши зарплаты нужно с детства вести здоровый образ жизни. Помереть дешевле, чем заболеть.
— Ты цены на места на кладбище видела? – возразила я. – Не дешевле.
Мы с мамой пару лет назад хоронили деда, знаем. Поэтому я в своих словах уверена.
— Ладно, я помчалась, – наконец, отставила чашку Оленька. – Мне надо в кузницу договор отнести и в КБ рекламные буклеты. Ты тут не кисни, ага?
Я пожала плечами. Не кисну. У меня книга есть. Про любовь.
***
Первое, что меня удивило и изрядно напугало, когда я пришла домой – дверь была закрыта изнутри. Это значило, что мама уже дома. Она никогда не приходила с работы раньше меня. Неужели что-то случилось? Заболела?
Я забарабанила в дверь сначала костяшками пальцев, потом ключами, потом ногой – звонок у нас никогда не работал, да он и не нужен, если есть домофон.
— Ну чего долбишься? – недовольно сказала мама, открывая мне дверь. – Весь подъезд слышал!
Я с облегчением убедилась, что на вид она в полном порядке, даже лучше, чем обычно: при макияже и в нарядной блузке. Ой!
Вторым шоком стали ботинки. Мужские ботинки размера этак сорок пятого. По внешнему виду – байкерские, тяжёлые, с квадратным носом и мощным каблуком. Ой!
— Мам, у тебя свидание? – испуганным шепотом спросила я. – Мне надо погулять?
— Не выдумывай, Лилия, какие в моем возрасте свидания? – строго ответила мама. – И вообще, я бы позвонила, предупредила.
— У нас гости? – ничего не понимала я, скидывая туфли и засовывая ноги в пушистые розовые тапочки.
— Ага. Проходи на кухню.
Я и прошла. На нашей крошечной кухне на крошечном табурете за крошечным обеденным столом сидел массивный, словно шкаф, мужчина. С бородой. Нет, первое впечатление обманчиво. Это не шкаф. Скорее, комод. Потому что вширь и ввысь он примерно одинаковых габаритов.
Когда-то я спрашивала маму, кто был мой отец. Давно. Ещё в детстве. Она сказала – какая к черту разница, если его в нашей жизни нет? Ну, он красивый был. Обаятельный. Весёлый.
Что сказать: никакого обаяния и уж тем более веселья я В ЭТОМ не видела. Скорее, он был пугающим. И чёрный классический костюм на нем смотрелся нелепо, ему бы больше кольчуга подошла. И топор. Или молот. Что мама вообще в этом гноме нашла?
Потому что я как-то сразу поняла, откуда у меня маленький рост и плотное телосложение. В папу, чтоб его!
— Ну здравствуй, – холодно поприветствовала я блудного родителя. – Чего припёрся?
— Лиля! – придушенно ахнула мама за спиной.
— Что "Лиля"? Зачем ты вообще пустила ЭТО в наш дом?
— Генрих – твой отец!
— Я догадалась. Стоп, что? Какой к черту Генрих? Я Владимировна!
