Главное правило любой реальности – не запутаться в своих иллюзиях?
– Разве я продукт с ограниченным сроком годности?
– Как и всё здесь. Ежедневно тебя заставляют нуждаться в том, о чем ты раньше даже не слышал.
– Продукту продают продукт?
– Доступные цены, хорошее качество услуг – что тебя смущает?
– Не знаю, а тебя?
– Их рекламный слоган: «Присоединяйся к самому большому сообществу в мире!». Поправь меня, если я не прав, но, по-моему, это цыгане.
– Что ты хочешь сказать?
– Вспомни, пожалуйста, какой вкус у хорошего кофе?
– Вкус кофе.
– А какой вкус у самого лучшего кофе?
– Вкус хорошего кофе.
– Чем хороший кофе отличается от лучшего?
– Рекламой.
– Ну вот, и ты здесь вроде как кофе.
На устройстве в руках говорящего в строке поиска на YouTube появилась надпись:
KENZO World – The new fragrance
– Прикольная реклама!
– Она уничтожает твоё право на выбор, приводя к власти Гитлера и Нерона, умело подменяя собой искусство.
– Разве во мне между искусством и рекламой есть противоречия? И то и то – творчество!
– Творчество без стратегии – искусство, творчество со стратегией – реклама. Стратегия, как ты понимаешь, – это всегда обман, а истинное искусство обмана не терпит.
– Тем не менее благодаря рекламируемому крему от старения «Медвежья сила» от Natura Siberica моя мама стала выглядеть куда моложе.
– Правда? Если средства против старения работают так хорошо, то почему они каждый год нанимают разных моделей для рекламных роликов?
– Я об этом не думал, но, наверное, на это есть причины.
– Мы живем в мире, где попа велосипедиста, въехавшего в рекламный щит, на какое-то время становится лицом чьей-то компании.
– Получается, и я что-то рекламирую собой?
– Безусловно. И сейчас ты рекламируешь потную задницу велосипедиста, въехавшего в тебя.
– Я читаю Витю Пелевина! Вот из последнего: «Тайные виды на гору Фудзи».
– Новые ватные палочки «Танюшка». Почувствуй, как Танюшка лезет тебе в ушко.
– И это не искусство?
– Если ты видишь отличную книгу с первоклассными персонажами, интересным сюжетом и потрясающими диалогами, это значит, что ты читаешь рекламу. Витя верит, что его разум повелевает словами, но бывает и так, что слова обращают свою силу против разума.
– Реклама – величайшее искусство двадцатого века!
– Цитируешь человека, решившего не конкурировать с собой, ведь зачем держать собаку и самому лаять? Главная забота рекламы – продать. Без стратегии много и хорошо не продашь. Какое же искусство строится на обмане?
– Военное.
– Война – искусство? Применять творчество и оттачивать мастерство в убийстве и разрушении? Спутав искусство с рекламой, процесс с результатом, а игру со стратегией, с кем они постоянно воюют?
– Видимо, с собой.
– А борясь с собой, ты не заметишь, как опошлишь свободу. Коммерция – это нормально, а реклама не порок, но место им не здесь. Придет время, когда сгинет каждый, кто возводит здесь рекламу. Ложь бегает спринты, но правда бегает марафоны. Кстати, заметь, слово «реклама» в переводе с латинского глагола promovere – двигать вперед, и от pro – вместо. Если переводить дословно, то звучит как «двигать что-то вперед вместо чего-то». Формально мы живем во время самого масштабного в истории человечества массового самоубийства, которое охотно и производим. Реклама может быть величайшим искусством только для клинических идиотов, застрявших в дверном проеме госпиталя на окраине города Нёрдлигена.
– Постой, ты же сейчас сам отчасти что-то да рекламируешь, только свое, а не их.
– Безусловно, но заметь, пожалуйста, важное отличие. Я не называю рекламу искусством, а встречая уроборос, не ласкаю его чешуи. Когда творят искусство, то можно заметить, как реклама подтягивается за ним, словно послушный младший брат. Когда производят только рекламу, что подтягивается за ней?
– В общем, на развилке указатель хулиганы разъебали. Мы-то что будем делать?
Все там же, в строке поиска на YouTube, появилась надпись:
Аквариум «Баста, раста»
– Буди иконокласта.
Все события и герои не вымышлены. Любые совпадения с реальными личностями неслучайны. Автор передает, а не сочиняет.
⠀
⠀
– Мы заблудились.
– Мы не могли заблудиться. Мы точно следовали указаниям короля: «Пойдете в самую густую лесную чащу мимо зловещих деревьев с ужасными сучьями».
Зачем нужен свет, если он светит днем?
Сегодня тихая ночь. За стеклом домашнего серпентария послышался звук свернувшейся в кольцо змеи. На пол звонко упал колпачок от шариковой ручки. Нехебкау слегка зашипела.
Ворвавшийся в легкие взгляд дыхания напротив залезал между Темными и Черными эпизодами полостей движений. Между Т и Ч, где отныне и всегда влиятельные, блистательные в тени своих оков У, Ф, Х, Ц. Языковые налеты варьируют точки соприкосновения, но не избавляют от накипи на кончике языка.
У. Удушье собственной не-собственности, сужающихся на виске сосудов, бьющихся в такт отсчету до начала жизни и конца смерти. Гипертрофированная маска на речной глади вечно смотрящего с наглостью неотделимого от мира существа, именующего себя кем угодно, только бы именующим. Паршивая попытка статься, быться, исчезнуть до не сбыться.
Ф. Факел, воспламеняющий плоть изнутри, выжигая места для новых ролей несопричастной боли, подхватывая и изничтожая все, что пискнет или шепнет. Звуковой геноцид на слово, мысль, чувство, ощущение – откликающееся лезвие палача. Неудавшееся шоу факира, обожженные краешки загнувшихся листов, текущие строки и лица.
X. Хохот и шум, расширяющие до предела пространства для всасывания в себя всего, что хочет и может стрелой проникнуть под ткани тканей. Жестокий бросок последней оставшейся силы на чужеродное бессилие, бесконечный замес, который по природе своей конечен, оттого и гниет в форме вальяжного наплевательства.
Ц. Цареубийство, разграбленные ангары, пустые казармы. Блуждание по спиралям, стирающие тот ползунок, которым ты прежде так сладострастно кликал, которым ты легко и беззаботно передвигал по экрану своих переживаний.
– На что намазываешь это масло?
– Не понимаю, о чем ты.
– Все, что говоришь, – отысканное на полках холодильника масло. Ты извлек, открыл, пустил острый нож в его тело, и вот масло на ноже. На что ты его намазываешь? Хлеб, печенье, хлебец? Иначе быстро растает, испарится, шмякнется на стол.
– Хм…
