В темноте, тишине, неизвестности и необитаемости, существовало 8 микроскопических точек, появившихся из ниоткуда (в чём, всё же, нет никакой уверенности). Все они кружили вокруг одной большой огненной планеты; притягивались все ближе её магнитным полем, сильнее сплотняясь между собой. Красная планета словно благословляла их светом, который питал их жизнью. Эти крошки-атомы – сама невинность – точно пасхальные яйца под прикрытием курицы, согревающей их теплом в ожидании, когда же те вылупятся. Но пока, на протяжении множества световых лет, ничего не происходило. Словно впавшие в анабиоз, спали они во тьме беспробудным сном…
И вот, в один из дней, задребезжали они в пляске, словно ульи пчёл; казалось, пробудился и загудел сам Небесный дом и давай лихача, да такого зажигательного: отовсюду сыпались и разбивались градом кометы, болиды, астероиды и фейерверки звёзд. Что же, – в недоумении скажете вы, – должно было произойти, чтобы всё, зараз, ожило? Каким образом эти не видимые глазу точки, смогли привести в ритм механизм сущего?
Разберёмся, прежде всего, – и это «разберёмся» будет вас окликать на протяжении всего повествования, – что является жизнью для тех, кто спешит её прожить «качественнее»; с оглядкой, да, в принципе, с круговым обзором, и круговыми запрограммированными глазами, только и выискивающими, где же притаилась смерть. Выпадает из виду одна деталь: спешка уже исключает качество.
А ну-ка, кто из вас ни разу не играл в прятки? Детская забава, казалось бы, ан и взрослые не чураются этих незатейливых игр, потому как в каждом из них заложено знание, и подобно детскому любопытству, они всегда будут в его поиске, – по сути, в сведении начала с концом, добра со злом; и так покуда не поймут, что ни того ни другого нет – есть только сплошное и единое.
Известный страх гоминидов заключён в том, что они боятся подняться выше на одну ступеньку, встать на порог обеими ногами, и, отдышавшись, его перешагнуть. Ясно, что земля здесь выступает в качестве образного «порога». Рождение – это ступени ниже порога и по мере становления/взросления, они могут подниматься только вверх, просто потому что ступени до рождения позабыты и отгорожены стеной начала нового; они, соответственно, ведут к смерти, хотя снизу могут показаться бесконечными, встремляясь в белый свет. В заблуждение, пожалуй, может ввести одно: а что их встретит там, наверху? В то же время внутреннее и бессознательное чувство, заложенное в каждом, – тот самый жмурик, который прячется от них с детства, – говорит о безграничных возможностях Абсолюта и его проявлений. «А может там тупик?» – и это вас волнует не меньше «безграничности непознанного». И вы не рискуете, даже не пытаетесь, просто потому что страх перед неизвестным пугает и пугал всегда. И так вы до сих пор топчетесь на середине, не определившись с направлением – как глупцы, которые боятся зайти в свой дом спустя несколько лет странствий, опасаясь, как бы там чего за это время не изменилось.
Напридумывали кучи отговорок, поверий, легенд, поговорок и историй, более чем несуразных; передвигаетесь прижизненно смертными кощеями надгробий по бесконечной иллюзии, вместо того, чтобы самим пойти да разведать, куда же все-таки ведут ступени, – ведь терять-то, на самом деле, нечего! Полоумные вы мои фантазёры! Единственно доступный аналог «вернуться»/«выйти в рождение» – это переступить за иллюзию смерти. Вверх, только вверх, без оглядки! — и это вовсе не означает тут же, стремглав, бежать и выкупать главный хлеб Ватару Цуруми, — нет! — я постулирую о принятии смерти, как чего-то само собой… Пришло время избавиться от все той же иллюзии страха перед смертью, так как ваша иллюзия жизни создана благодаря страху перед иллюзией смерти! Разглядели circulus vitiosus/порочный круг?
Весь народец под скорлупой одного яйца. Каста обязательств и условностей будет чтить свои традиции до тех пор, пока планета не вылупится из-под гнёта.
И вот этот день настал, – и этот день – будущее!
Ну что же… Раз, два, три, четыре; дробь, корень из трёх. Планета овеяна дымом от кофе, который прогуливается по улицам, в редкие свободные перерывы, покуривая сонм сигарет. Серый день ходит под покровом чёрной ночи, точно серая масса, обёрнутая мусорным пакетом. Эти недогомункулы спешат, а на их каменных лицах выбиты посмертные маски пренебрежения и бескомпромиссности. На их стороне заводы, компании, корпорации и передовые технологии. В своих новейших налощённых высотных мегаполисах «наоборот», – которые только внешне растут ввысь, а на самом деле впиваются иглой в хтоническую глубь, – они хотят дорыться до света. Так сказать – «мир наизнанку», совершенно неоправданный мир, потому как света ему не видать вовек.
Всякие расчеты пригодны только в пределах их беспросветности, как и точные науки – относительное творчество воображения. Им ни на йоту невдомек о свойствах материи, в которой затонул их перегнивший кофейный жмых планеты; той материи, которая до недавнего времени была главным источником жизни и энергии, породившей всё сущее. Все, что выходит и испаряется в дыму их шарика — апокалипсичная и беспробудная неизвестность. Все они, как стадо муравьев, копошащихся в муравейнике, для которых пробуждение от бредящего анабиоза точно грозит расправой.
