А вот и снег!
Какой нетерпеливый —
Спешит в ладонь
Пока она пуста.
Гонимый ветром с Финского залива,
Он ищет только тёплые места.
Ладонь тепла.
Она тебя ласкала.
Пусть только в мыслях —
Это пустяки.
Не ты, а снег
На ней —
Уже немало!
Сейчас я ею запишу стихи.
Они пришли,
Они уже столпились
В моём мозгу,
Щекочут мне язык,
И я, у них
Боясь попасть в немилость,
Пишу их так,
Как к этому привык.
А снег идёт,
Резной, холодный
Колкий.
Волшебных сказок вечный атрибут.
Так хороши при снеге
Недомолвки
И хруст его,
Когда тепло обут.
И мысль бежит —
Наверх по снежным
Струям,
Туда, где сводятся вселенские концы.
Седлайте резвых —
Лучшую им сбрую! —
И мчитесь к ней,
Любви моей гонцы.
* * *
У скифских глаз на паперти стою,
В рванине, нищий, сирый и убогий,
От ужаса мои трясутся ноги:
А ну как здесь таким не подают?!
И вот – они!
Сквозь бахрому ресниц,
Как детище всех Скифий и Татарий,
Зрачок её, невыносимо карий,
В меня глядит и повергает ниц.
Она кричит, не размыкая уст,
Она зовёт,
И это мне не снится.
И хочется мне с нею ростом слиться,
Но где же ты, безжалостный Прокруст?!
Но и таким я всё равно сольюсь
И получу не милостыню —
Милость!
Как сердце вдруг провидчески забилось!
Как явен стал наш двойственный союз!
Встаю, встаю!
Во прахе грязи нет.
У скифских глаз чиста, как дева, паперть.
Теперь она
Уже нам стала скатерть,
Где даст любовь
Торжественный обед.
И будет пир!
И будет в том пиру
Раздольное и вечное похмелье…
Склоняясь над разобранной постелью,
Я всё до крошки счастье соберу.
