Валерия Луиселли - Архив потерянных детей

Архив потерянных детей
Название: Архив потерянных детей
Автор:
Жанр: Современная зарубежная литература
Серия: Novel. Вечные ценности
ISBN: Нет данных
Год: 2023
Другие книги серии "Novel. Вечные ценности"
О чем книга "Архив потерянных детей"

Мать, отец, сын и дочь отправляются в роуд-трип из Нью-Йорка в Аризону. Их пункт назначения – Апачерия, место, которое апачи когда-то называли домом. Но грандиозное путешествие прерывают печальные новости по радио: тысячи детей-иммигрантов потерялись в пустыне при попытке пересечь юго-западную границу США. Грядет перелом – как в стране, так и в судьбе семьи…

Рассказанный несколькими голосами, сочетающий в себе слова, звуки и образы, «Архив потерянных детей» представляет собой образец литературной виртуозности. Это история о том, как мы документируем свой опыт и запоминаем то, что для нас важнее всего. Она погружает нас в жизнь одной семьи, рождая сочувствие и исследуя природу справедливости и равенства в наше время.

На русском языке публикуется впервые.

Бесплатно читать онлайн Архив потерянных детей


Original title:

Lost Children Archive


Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.


© 2019 Valeria Luiselli

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023

* * *

Майе и Дилану, заново открывшим мне детство


Часть I. Семейный звуколандшафт

Переселения

Архив изначально предполагает наличие архивариуса, чья задача собирать и систематизировать.

Арлетт Фарж
Уехать означает немножко умереть.
Приехать никогда не означает приехать окончательно.
Из молитвы мигранта
ОТЪЕЗД

Раскрыв навстречу солнцу рты, они спят. Мальчик и девочка, на лбах бисеринки пота, на раскрасневшихся щеках белесые разводы засохшей слюны. Они занимают собой все пространство заднего сиденья, они разметались во сне, руки-ноги широко раскинуты, отяжелевшие и безмятежные. Со своего пассажирского сиденья я то и дело оборачиваюсь проверить, как они, потом разворачиваюсь и снова сосредоточенно изучаю карту. Мы ползем в тягучем, как лава, потоке машин на выезде из города через мост Джорджа Вашингтона и вливаемся в движение по федеральной автостраде. Над нами в вышине летит самолет, оставляя длинную ровную борозду в безоблачной сини небес. За рулем мой муж, он поправляет шляпу и тыльной стороной ладони отирает лоб.

СЕМЕЙНЫЙ ЛЕКСИКОН

Не знаю, что муж и я скажем каждому из наших детей, когда придет время. Как не уверена в том, какие части нашей истории каждый из нас решит изъять из общей канвы или перемонтировать для их ушей, а какие на время отложить и вставить уже в окончательную версию, хотя изъятия, перестановки и монтаж звуков, пожалуй, точнее всего характеризуют занятие, которым мы с мужем зарабатываем на жизнь. Но дети все равно спросят, потому что дети всегда спрашивают. И нам потребуется рассказать им, с чего все начиналось, как развивалось и чем закончилось. Потребуется выдать им внятную историю, как все было.

Вчера, как раз накануне нашего отъезда из Нью-Йорка, мальчику исполнилось десять лет. Мы не подкачали с подарками. Тем более что на сей счет он высказался очень ясно и категорично.

Никаких игрушек.

Девочке пять, и она уже несколько недель изводит нас вопросами, вполне себе настойчиво:

А мне когда исполнится шесть?

Что бы мы ни говорили, наши ответы она неизменно находит неудовлетворительными. И потому мы обычно отделываемся чем-нибудь неопределенно-уклончивым вроде:

Уже скоро.

Через несколько месяцев.

И оглянуться не успеешь.

Девочка – моя родная дочь, а мальчик – родной сын мужа. Я прихожусь биологической матерью одной и мачехой другому, но по факту я в общем и целом мама им обоим. Соответственно, мой муж приходится отцом одному и отчимом другой, но в общем и целом он для обоих папа. Таким образом, друг другу и нам девочка и мальчик приходятся: сводной сестрой, сыном, падчерицей, дочерью, сводным братом, сестрой, пасынком и братом. Обилие этих тонких родственных подробностей сильно затрудняет грамматику повседневного общения – «моя», «твой», «их», – и потому, как только мы зажили одной семьей, мальчику тогда почти сравнялось шесть, а девочка только-только училась ходить, мы выбрали куда более простое и универсальное притяжательное местоимение «наши». И получилось: «наши дети». Иногда «наш мальчик», «наша девочка». Дети быстро усвоили правила нашей семейной грамматики и дали нам с мужем немудрящие имена нарицательные: «мама» и «папа», а иногда просто «ма» и «па». Так что наш семейный лексикон, во всяком случае до сих пор, определял сферу и границы нашего общего мирка.

СЕМЕЙНАЯ ФАБУЛА

Мы с мужем познакомились четыре года назад, когда записывали звуковой ландшафт Нью-Йорка. Мы входили в большую команду, работавшую на Центр городских исследований и прогресса при Нью-Йоркском университете. Предполагалось, что для создания звуколандшафта мы будем отбирать и записывать характерные шумы повседневной жизни города и звуковые приметы Нью-Йорка: скрежет тормозящих у станций составов подземки, музыку в длинных подземных переходах под 42-й улицей, проповеди священников в Гарлеме, звон колокола, а также гул, шепоты и ропоты в помещении фондовой биржи на Уолл-стрит. Плюс к тому нам ставилась задача исследовать и систематизировать прочие городские звуки, обыденные и зачастую не замечаемые: звяканья открывающихся и закрывающихся кассовых аппаратов в гастрономах, отголоски дневной репетиции в пустом зрительном зале какого-нибудь из бродвейских театров, всплески возмущаемых подводными течениями вод Гудзона, крики канадских казарок, стаями кружащих и гадящих над парком Ван-Кортландт, скрип качелей на детских площадках в парке Астория, вжиканья пилок в руках пожилых маникюрш-кореянок, подпиливающих ноготки богатеньким клиенткам в Верхнем Вест-Сайде, треск огня, пожирающего ветхий многоквартирный дом в Бронксе, поток матюков, изрыгаемых случайным прохожим в адрес другого случайного прохожего. На проекте работали журналисты, звуковые художники, географы, урбанисты, писатели, историки, акустемологи, антропологи, музыканты и даже батиметристы, которые погружали свои хитрые приборы, называемые многолучевыми эхолотами, в омывающие Нью-Йорк воды, чтобы промерять глубины рек, профили их русел и бог знает что еще. Все мы, разбившись на пары или маленькие группки, по всему городу исследовали и записывали образцы звуковых волн, точно документировали последние издыхания исполинского зверя.

Нас поставили в пару и поручили записывать все языки, на каких только говорили в городе, на протяжении четырех календарных лет. В описании наших обязанностей уточнялось: «обследовать самый лингвистически многообразный мегаполис планеты и произвести картирование всех до единого языков, на которых говорит взрослое и детское население». Как выяснилось, мы неплохо справлялись с поставленной задачей; может, даже и по-настоящему хорошо. Из нас двоих получилась отличная команда. Мы проработали всего несколько месяцев и вдруг влюбились друг в друга – влюбились по самые уши, безоглядно, предсказуемо и очертя голову, как утес мог бы влюбиться в птицу, не задумываясь, где он, а где птица. И когда наступило лето, мы решили жить вместе.

У девочки, понятное дело, никаких воспоминаний об этом периоде не сохранилось. Зато мальчик говорит, что помнит, как я все время ходила в старом синем кардигане, потерявшем пару пуговиц и доходившем мне до колен, и еще что иногда, когда мы ездили подземкой или автобусами – где почему-то всегда гуляли холодные сквозняки, – я снимала кардиган и как одеялом укрывала его и девочку, а кардиган пах табаком и кололся. Съехаться мы решили как-то с бухты-барахты – пускай скоропалительное, безрассудное и бестолково-суматошное, это решение было прекрасным и подлинным, как сама жизнь, когда не задумываешься о последствиях. Мы организовались в собственное племечко. А затем явились последствия. Мы перезнакомились с родней друг друга, поженились, начали подавать совместную налоговую декларацию, превратились в семью.


С этой книгой читают
Беллетризованная биография известного художника Дэвида Хокни – трогательная, бережная, точная и одобренная им самим.Портреты после пейзажей. Весна после зимы. Рисунки рукой после рисунков на девайсах. Масло после акварели. Цвет после черноты угля. Калифорния после Англии. Радость после трагедии. Восход солнца после темной ночи. Созидание после пустоты.Он любил солнце и красивых людей и не переносил предрассудков, принятых у него на родине. В Брэд
Норвегия, наши дни. Семья писателя собирается у бронзового «камня преткновения» перед домом их предка – Хирша Комиссара. Он по доносу попал в концентрационный лагерь и там погиб. В этом же городе, недалеко от камня, в тихом престижном районе стоит красивая вилла. В войну здесь была штаб-квартира того самого Хенри Риннана – тайного агента гестапо, повинного во многих злодеяниях. Но и для потомков Комиссара этот дом тоже не чужое место. Неужели так
Читать рассказы Лады Лузиной не менее интересно, чем детективы. Прорабатывая классические женские проблемы – любовный треугольник, предательство, измена, – она предлагает своим читательницам самые неожиданные способы их решения. В ее произведениях женщины всегда побеждают: обстоятельства, мужчин, соперниц, самих себя. «Впервые за историю мироздания Женщина вошла в новое тысячелетие во всеоружии всех своих прав, – говорит Лада. – Осталось только н
Рёко Секигути, японская поэтесса и французская эссеистка, автор переведенных на русский язык книг «Нагори» и «961 час в Бейруте», всегда, что бы ни становилось темой ее произведений – японские представления о смене сезонов, жизнь многоликого и многоголосого левантийского города, трагедия в Фукусиме и т. д., – пишет о том, как устроено время и как мы с ним «договариваемся», помня, забывая, смакуя мгновения и не замечая пролетающих лет. В этом коро
Впервые за долгие годы брака Анджелина остается дома одна: муж целый день пропадает на работе, а дочери разъехались по колледжам. Наконец-то Анджелина чувствует себя по-настоящему счастливой, ведь она всегда мечтала побыть наедине с собой, только мужу об этом не говорила. Как же сильно ее разочарование, когда супруг Уилл внезапно объявляет, что выходит на пенсию – ему-то всегда хотелось больше времени проводить дома с женой, только ей он никогда
Книга представляет русскоязычному читателю пеструю и при этом гармоничную картину хорватской литературы нашего времени.В нее вошли произведения так называемой новой хорватской прозы 1990-х годов из антологии «22 в тени», объединившей двадцать двух тогда совсем молодых и талантливых авторов, многие из которых сегодня имеют репутацию несомненных мастеров слова. А также тексты представителей более старшего поколения, хорошо известных не только в Хор
Прошли годы. Пенджаб, город Мога. Праздник Вайшак с обсыпанием краской, гонкой мулов, поло на слонах и другими развлечениями. Хьюго Стронгхольду нравится Рут, но та выбирает Эллери Данкарта. Хьюго 2 раза спасает неказистую Дороти и из жалости женится на ней. Лайнус Стронгхольд делает любовницей Бианку и постоянно изящно огрызается на балах с юной Элизабет Кьюб, которая тоже к нему иронически придирается. Хитер любит Нолана Стронгхольда, но тот за
Летние ночи на природе прекрасны и таинственны. На небе сияет полная луна, заливая загадочным серебристым светом реку, луг, озёра. По земле тонкой прозрачной пеленой стелется молочно-белый туман. Всё кажется зыбким и каким-то нереальным. А где-то над лугом льётся прекрасная песня, улетая ввысь. Кто там скрывается в загадочном лунном сиянии? На обложке фрагмент картины французского художника Поля Шабаса (1869-1937) "Танцующие нимфы".
«Раньше девушки смотрели на меня и думали, что моя жизнь идеальна, но теперь они понимают, что это не так. Никто не идеален».Кто может рассказать о Рианне больше, чем она сама? Пожалуй, такого человека просто не существует. Внутри этой книги вы найдете собрание цитат из интервью, публичных выступлений и социальных сетей. Благодаря им вы сможете максимально подробно познакомиться с биографией одной из самых знаковых певиц XXI века.За двадцать лет
Мама всегда говорила ему не стесняться своей особенности. Такое хорошее слово, да? Все вокруг могут кричать более некрасивые слова, а она так благородно – не уродство, а особенность.