Аглаида Афанасьевна Алмазинская сидела в глубокой уютной беседке своего собственного слегка заросшего, но всё же очень милого цветущего сада. Стояла чудесная пора самого начала лета, когда ночи совсем короткие и светлые, солнце греет уже очень ярко, но ещё не обжигает зноем, мысли полны мечтаний, и всё вокруг пахнет сиренью, сливовыми и яблоневыми цветами.
Аглаида Афанасьевна была в самой поре расцвета своей красоты и здоровья. У неё было четверо малолетних детей, но не смотря на это, талия её была очень тонкой, а черты лица свежими и изящными. Красота её не была схожа с холодной красотой античных статуй, но также и не была яркой и чувственной. В ней было нежное и горделивое осознание своего целомудренного, сдержанного и деликатного обаяния. Это проявлялось в спокойном и сосредоточенном взгляде больших карих глаз, окружённых пышным бархатным веером тёмных ресниц, в изящном изгибе бровей, в мимолётно скользящей улыбке и во всём лице, светлом и открытом, со слабым, словно фарфоровым румянцем. Ходила она всегда быстро и легко, как будто летела, но иногда замирала, задумывалась и прямо на своём стремительном ходу могла остановиться, захваченная целиком какой-то неотступной мыслью. Одевалась она довольно скромно, но с весомой долей изысканности. Свои роскошные, слегка вьющиеся волосы она укладывала всегда сама, каждый раз немного иначе и с большим вкусом. Всё это вместе создавало очень целостный и совершенный образ.
Когда-то давно она превосходно играла на рояле и даже аккомпанировала сама себе при исполнении романсов, но после замужества садилась музицировать всё реже, а потом и вовсе всё это забросила.
Муж её, Борис Бенедиктович Алмазинский, служил доктором в городском госпитале. Летом он почти каждый вечер возвращался после службы домой на дачу к своей обожаемой семье. Женаты они были уже тринадцать лет, и в отношениях их установилась уже незыблемое и надёжное взаимопонимание.
Аглаида Афанасьевна невыразимо скучала в отсутствии супруга, но понимала и разделяла с ним всю важность и значимость его благородной работы. Она была чрезвычайно умной, начитанной, интересной и творческой барыней, хорошей женой и нежной матерью. Детьми она занималась мало, больше доверяла строгой мудрой няне, вынянчившей ещё её мужа, но разговаривала с ними по душам много и охотно, а по воскресеньям долго читала им вслух старинные книги в бархатных переплётах.
Недавно няня уезжала на несколько дней на богомолье в дальний монастырь, у мужа было несколько запланированных сложных операций, он не мог вырваться на дачу, кухарка слегла в тяжёлой болезни, и Аглаида Афанасьевна осталась совершенно одна, без всякой помощи и даже доброго совета. За помощью к соседям обратиться она не решилась, а так как она сама нужна была всем и сразу, то пришлось ей, отложив в сторону романы и наряды, взяться за ведение дома, лечение болящей и воспитание наследников всерьёз и основательно. Но всё когда-нибудь проходит, прошло и это. Мужа отпустили из госпиталя на пару дней, няня вернулась, кухарка выздоровела, дети, благодаря всем предупредительным мерам, были здоровы и счастливы.
Сегодняшнее свежее утро Аглаида Афанасьевна собиралась провести в абсолютной тишине и спокойствии. Борис Бенедиктович с самого раннего утра увёз всех радостно хохочущих детей кататься на лодках, ловить рыбу и купаться на чистых прозрачных озёрах. Кухарка готовила обед к их возвращению, няня молилась в своей комнате, а Аглаида Афанасьевна, задумчиво помешивая серебряной ложкой свой остывающий кофе в фарфоровой чашке, смотрела прозрачным взглядом на вольно опустившуюся на перила беседки тонкую зелёную ветку берёзы.
Прошедшая неделя была полна сложных, но важных и дорогих ей хлопот, ощущение собственной значимости буквально переполняло Аглаиду Афанасьевну, а сейчас она вновь погрузилась во внезапно начавшее раздражать её состояние разнеженной барыни. Ей хотелось трудиться, помогать людям, но она понимала, что стала слабой и ленивой. Благоприятные обстоятельства жизни располагали её лишь только к мечтательности и нарочитой праздности.
Напряжённо нахмурив изящно изогнутые брови, она отложила ложку и быстро допила кофе.
– Аглаида Афанасьевна, к Вам гости. Мятниковские. И господин с ними ещё. Мне незнакомый.
Аглаида Афанасьевна вздрогнула от чуть надтреснутого голоса неожиданно появившейся няни, слегка нервно дернула рукой и нечаянно смахнула на пол блюдце, стоявшее у самого края стола.
Елена Андреевна Мятниковская была институтской подругой Аглаиды Афанасьевны. Они нежно сдружились в интеллектуальных трудах, потом после блестящего окончания учебы обе скоро сделали удачную партию в замужестве и разъехались по разным местам. Аглаида Афанасьевна с семейством большую часть года жила за городом, на даче, а Елена Андреевна с мужем остались в столице и летом почти всё время уезжали за границу. Две задушевные подруги часто переписывались, но сегодняшняя неожиданная встреча была первой после долгой разлуки.
Аглаида Афанасьевна быстро приподнялась со скамьи, готовясь немедленно заключить дорогую подругу в крепкие объятия, но вдруг остановилась, а затем даже резко отпрянула в сторону.
В беседку стремительно зашёл тот самый неизвестный господин, о котором говорила няня. Его большие тёмно-серые глаза небрежно скользнули по плетям дикого винограда, оплетавшим ажурные ставни беседки, и остановились на недоуменно молчавшей хозяйке. И в тот же миг взгляд его потеплел, в нём загорелось благоговейное восхищение. Быстро сняв одной рукой шляпу, вторую прижав к груди, он смиренно склонился в поклоне.
– Простите моё вторжение, Аглаида Афанасьевна. Я столько наслышан о Вас от сестры, что почитаю Вас уже хорошо знакомой мне особой. Сестра моя с мужем задержались с детьми возле Вашего чудесного цветника, а я скорее поспешил засвидетельствовать Вам своё почтение, – бархатным низким голосом, чуть торопясь, начал он.
Аглаида Афанасьевна стояла также молча, опустив глаза, но чувствуя на своих заалевших щеках внимательный взгляд незнакомца. Она ощутила какое-то внезапное бессилие и смутное беспокойство, словно вдруг ей стало трудно дышать.
– Простите, – вдруг опомнился он. -Я не представился. Павел Андреевич Исполатов, брат Елены Андреевны. Батюшка наш духовного звания, а я вот в юристы отправился. Служу в адвокатской конторе в столице. Сейчас в отпуске и с семейством сестры путешествуем. Решили вот и к Вам заглянуть.
