Меня трясло так, что я слышала собственное противное клацанье зубов. Кто-то аккуратно накрыл меня пледом. Странное дело, этого пледа я раньше не видела, хотя в своём-то доме я должна знать все вещи. Боже, о чём я только думаю!
Зубы стали стучать меньше, плечи и спина почувствовали обволакивающее тепло. Я приподняла глаза и оглянулась. Моя любимая гостиная вмиг стала чужой. Массивный камин, мягкий ковер и два кресла-качалки, фонтан-перегородка казались неправильными, лишними. По высоким стенам мелькали синие огни. Их источник находился за панорамными окнами – там, за любимым мостиком, по которому шла тропинка от парковки до дома.
Сейчас парковка была забита чужими машинами, которые не прекращали освещать всё вокруг синими огнями, и людьми. Я чувствовала их взгляды, я чувствовала их осуждение, я чувствовала их злорадство.
Мне даже показалось, что я вижу Ивана Макаровича. Хотя ему-то откуда здесь взяться? Он же из той, из другой жизни.
Я не верила, что всё происходит наяву. Нет-нет, это неправда. Это всё чёртовы синие огни, которые ввели меня в транс. Я не убийца. Я не могу быть убийцей!
Зубы возобновили предательское клацанье, грудь безуспешно пыталась сделать глубокий вдох. Уши через невидимые наушники улавливали обрывки фраз: «…ДТП…», «…тёмная дорога…», «…неслась как сумасшедшая…», «…пила…», «…сбила…», «…не выжил…», «…уголовная ответственность…», «…а ещё депутат, с такой фамилией – Светлова…». Память выдала repeat в замедленной съемке: моя ярость, свет фар, мелькнувшая тень, визг колёс, стук, от которого сердце чуть не выпрыгнуло, и крик. Мой собственный крик.
***
Всё началось за несколько дней до этого. Хотя кому я вру? Примерно за полгода, когда закончилась предвыборная гонка и я, обойдя думского стажиста, получила удостоверение депутата городского парламента.
Предвыборная компания потрепала нервы, но я была на высоте, по крайней мере мне так казалось. К вечеру я валилась с ног с гудящей головой, а уже через несколько часов старалась излучать энергию и позитив, чтобы других заряжать, очаровывать, слышать одобрительные возгласы и комментарии из серии «вот что делает свежая кровь!» Вечерние встречи проходили на чистом адреналине, а оказываясь дома я напоминала себе механический будильник, у которого внезапно закончился заряд.
Так шли дни, недели. А после выборов сумасшедший график стал привычным.
Я никогда не думала, что стану депутатом. Чего я действительно хотела – посвятить себя детям. У меня две дочери – Варёне десять, а Ленусику четырнадцать лет. За плечами филологический факультет, педагогическое образование и первый опыт в школе. Как же я радовалась своему декретному как к поводу уйти от доски! А когда подросла Леночка, то чётко поняла, что хочу заниматься с малышами. Учить, удивлять, воспитывать, видеть восторженные глаза, хвалить за первые результаты.
Устроилась в тот же детский садик, куда пошла дочка, однако здесь оказалось не все так просто. Дети, конечно, были прекрасны, чего не скажешь об организации работы. Как молодой специалист я пыталась продвигать свои идеи, что именно изменить, чтобы оптимизировать, улучшить, облегчить. Сначала меня слушали вежливо, потом больше раздражённо, и ничего, конечно, не менялось. Словом, моему второму декретному были рады все.
Когда подросла и Варвара, неожиданно помог брат мужа. У него был успешный автобизнес и беременная жена. То есть через какое-то время встал бы вопрос о садике для будущего наследника. Он помог с деньгами открыть частный садик и организовать всё как надо.
Проект оказался успешным, нас рекомендовали другим родителям. И уже через несколько лет садик вырос в сеть учреждений. Я же стала известным и уважаемым экспертом, или как сейчас говорят – Л.О.М.ом, то есть лидером общественного мнения, в области детства и образования.
На встречах я всё чаще стала слышать, что надо идти в политику, чтобы свои «частные» идеи сделать государственными. Я вступила в партию – ведущую, конечно, а потом в предвыборную гонку, которая в сентябре закончилась депутатским креслом и новой борьбой – уже за интересы избирателей.
В какой-то момент появился Иван Макарович – крепкий пенсионер, постоянный посетитель моей приёмной, у которого тоже была масса идей: как улучшить жизнь в отдельно взятом округе и городе в целом. После продолжительных праздников этих идей кратно увеличивалось. Так что он стабильно являлся поделиться ими и узнать, как обстоят дела с предыдущими.
Помощница Августина лишь посмеивалась:
– Алёна Алексеевна, не принимайте близко к сердцу, – говорила она мне. – Обычно пенсионеры в поликлинику ходят, чтобы пообщаться. Но ваша приёмная от подъезда Ивана Марковича ближе. Вот и приходит, чтобы поддерживать себя в тонусе. И вас тоже.
– И ему это удаётся, – вздыхала я над ворохом заметок, писем, бумаг на подпись.
***
Так пролетели почти полгода, и вот наступило 1 марта. Я хорошо помню тот день. По-весеннему яркое солнце освещало почти освободившийся от снега наш двор и – через панорамное окно – мою любимую гостиную. По радио местные ди-джеи хохотали в эфире и включали что-то заводное, подо что хотелось петь и танцевать.
Девочки с утра решили побеситься, муж – его зовут Володя, Владимир Александрович – уже занялся разбором электронной почты от иностранных партнеров. После его устройства в международную компанию добавилось не только денег, но и забот. Однако благодаря его работе у нас появился этот прекрасный двухэтажный дом с гостиной в 70 квадратов, кухней в тридцать, двумя кабинетами и пятью спальнями наверху, включая гостевые. Мы даже могли позволить себе приходящую прислугу – домработницу, повара и садовника, по совместительству водителя для детей.
Мне пока не хотелось думать о предстоящем дне с как обычно плотным графиком. Включив музыку погромче, я попыталась изобразить танго, улыбаясь и наблюдая за собой в большое зеркало. Полы шёлкового халата скользили по ногам, как вечернее платье, мокрые кудри цвета меди блестели под солнечными лучами. Стараясь двигаться грациозно, я подошла к близко зеркалу и невольно отшатнулась.
Беспощадное солнце показало последствия моей бесконечной работы. Божечки, неужели каждый день меня видят такой – уставшей, бледной, с синевой и бороздками гадких морщин под глазами? Я – ходячий ужас! Я – почти старуха!
Конечно, мне уже не двадцать, и даже не тридцать. Вообще скоро сорок, но я всегда считала, что публичной личности можно сказать преступно выглядеть на свой возраст. Нужно уметь демонстрировать несоответствие цифрам в паспорте.
Первый весенний день был испорчен. На работе я то и дело подходила к зеркалу, критично осматривая свое отражение (сдались ведь мне эти морщины!). Потом вспомнила, что накануне давала комментарий местным телевизионщикам. Посмотрела на часы – как раз должны показывать новости. Глянув на себя в зеркало и вздохнув, я щёлкнула пультом, приготовившись к худшему.
