В сказки я не верю, однако вынуждена была признать, что чудеса случаются. Отец слишком настойчиво повторял про чудо, и приходилось хотя бы вслух соглашаться, что чудеса случаются. Бедный мой, самый честный и порядочный на свете папа так и не понял, что чудо произошло не потому что чудеса возможны, а как следствие его поступка. Но не в его характере признавать собственные заслуги. Более прагматичная и рациональная мама тоже не была на себя похожа: она хоть слово «чудо» и не использовала, но восторг отца разделяла полностью. И этот факт сам по себе выходил за рамки ее обычного поведения.
Коротко говоря, моя жизнь изменилась буквально за один миг, о чем я узнала, вернувшись с работы. Ноги гудели, руки немели после тяжелого дня, а уши теперь глохли от родительского стереозвука. Приходилось несколько раз их останавливать и включать на перемотку, чтобы рассказ выходил более-менее логичным. Итак, с завтрашнего дня я не иду на работу, теперь у меня другая жизнь – я студентка колледжа! Колледжа! Я, собирающаяся до самой смерти мыть посуду в кафе. И не какого-там-нибудь колледжа с маленькой буквы, а настоящего Колледжа, самого элитного из элитных. Странное дело, но я до сегодняшнего дня не слыхала его названия – это, наверное, из-за переизбытка элитности. Я только глазами хлопала и вновь включала родителей на перемотку.
Выяснилось, что папа являлся не только дорожным рабочим, но по совместительству еще и героем. Став свидетелем аварии он, забыв о собственной безопасности или чувстве самосохранения, бросился на помощь пострадавшим. Вытащил и водителя, и его двухлетнюю дочь из искореженного автомобиля, когда обшивка капота уже загорелась. Потом, конечно, доставил обоих в ближайшую больницу, но ранения оказались незначительными. И этот самый водитель на фоне эмоциональных переживаний растрогался и предложил отцу деньги. Так и выразился – якобы просто не сможет жить дальше, если ничем не отблагодарит. Ему, мол, религия, или что там так его сильно растрогало, не позволит спокойно пользоваться жизнью, которую отец им с дочкой подарил. Папа мой, естественно, наотрез отказался. Разве герои берут со спасенных деньги? Машине их разбитой лет тридцать уже исполнилось. Лет двадцать назад. С таких спасенных больших денег не возьмешь, даже если очень захочешь. Достаточно сердечной благодарности. И от его ответа мужчина разрыдался еще сильнее, но номерок телефона все же потребовал.
И потом позвонил, а под вечер, часа за два до моего прихода, вообще в гости напросился. Сказал, что у нас проездом и в ближайшее время увидеться они не смогут, чем очень обрадовал обоих моих родителей. Сам при этом и осмотрелся внимательно, и выводы какие-то сделал. Глядя на мою фотографию, говорит: «Дочь, я смотрю, у вас взрослая. Где учится?». По обстановке, видимо, догадался, что не в самом престижном месте. А когда услышал, что нигде, огорошил: является он, дескать, профессором в одном сильно элитном колледже и никогда свое руководство ни о чем не просил. Так наступило для того время! И он, в качестве благодарности, выбьет мне место стипендиата. На такое уже мой отец возразить не мог, это был запрещенный прием. Это не сумму какую-то взять за поступок, который каждый должен безвозмездно совершать, это целую дочь в целый элитный колледж устроить! Удивился, конечно, папа, что элитный профессор на такой старой машинке авариями развлекается, но спорить уже не мог.
Я же, когда полностью осознала всю историю, сказала только:
– И что я там буду делать?
– Учиться, Лорен, учиться! – радостным стереозвуком отозвалась родня.
Тяжело вздохнула, но нехотя кивнула. Папа с мамой по наивности считают, что стоит только попасть в подобное место, как все – будущее навечно решено в самую положительную сторону. А то что я к программе колледжа не готова, а то что явлюсь посреди семестра – это уже мелочи, внимания не стоящие. Однако я согласилась с полным пониманием дела: возможно, что и не потяну тамошнюю учебу, но узнать об этом смогу лишь на месте. А если откажусь, то до конца жизни буду обречена слушать монологи об упущенных возможностях.
Таким образом, через неделю я и оказалась на пути к своему светлому будущему, трясясь в рейсовом автобусе. Ноксвилльский колледж действительно мог похвастаться уровнем выпускников, если отзывы о нем в глобальной сети не врут. Однако не являл собой место сосредоточения всех родительских чаяний из-за неудачного местоположения. Далеко не все богатые детишки согласятся четыре года провести в такой глуши, притом стоимость обучения сравнима со средней по Лиге плюща. Стипендиальное место, подаренное отцу мистером Такером, оказалось чрезвычайно щедрым предложением. По телефону он заверил, что все уже устроено, и сам лично готов оказать мне поддержку в учебе… на этом моменте мистер Такер стушевался, но я и без объяснений понимала: стипендиаты в таких заведениях должны как минимум быть математическими гениями или полиглотами, освоившими пару десятков языков. Я совсем немного до этой планки недотягивала, но вознамерилась приложить все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы сравниться хотя бы с платниками. Сама же и предложила мистеру Такеру скрыть факт моей стипендии, чтобы не вызвать у сокурсников когнитивного диссонанса. Если не ошибаюсь, то соглашался на это он с явным облегчением.
Автобус – самый дешевый и самый изматывающий вид транспорта, особенно когда пересекает границы сразу нескольких штатов. Но собранные восторженными родителями деньги я предпочла припасти на будущее. Обновлять гардероб на месте все равно придется, но лучше ориентироваться по ситуации – когда осмотрюсь, как примерно одеваются другие студенты. Хотя фотографии в интернете меня немного успокоили: на фоне величественных старинных корпусов я разглядела обычных людей в самых банальных джинсах и футболках. Если эти снимки сделаны не специально, чтобы запудрить мозги показушной простотой, то в ближайшие четыре года я и в своих джинсах протяну.
Ноксвилль – небольшой и тихий город. Какой-то даже издали симпатичный, бросающийся в глаза уютностью. Мне, после окраины Чикаго, очень понравился этот контраст. Странно, что люди предпочитают жить в полуразваленных одноэтажках на задворках многомиллионников, когда на свете есть такие тихие и неестественно зеленые города. Кампус колледжа располагался в двадцати минутах езды от Ноксвилля. Пришлось снова сменить автобус, но уже для последнего рывка. Пока ждала, успела перекусить в кафе при остановке. Это подняло настроение, но лишило остатка сил. И потому, как только автобус тронулся, я задремала.
Меня разбудили и показали, где выходить. Я потрясла головой и вынырнула наружу, ощутив головокружение от неожиданно странного воздуха. Уже в Ноксвилле мне показалось, что дышится не так, как дома. Здесь же пространство вокруг словно само дышало, наполняя легкие непривычной влажностью. Это так пахнет чистый воздух? Очень интересно. Со мной из автобуса никто не вышел, и потому я внезапно оказалась в одиночестве среди буйствующей листвы. Такой густой лес я только на картинках видела. Красиво… и почему-то страшно. Как если бы я боялась заблудиться или всерьез считала, что посреди настолько нетронутой природы вполне могут встретиться настоящие хищники. Пришлось напомнить себе, что цивилизация всего в двадцати минутах езды отсюда, и потому это ощущение оторванности от мира ложное. Уверенно зашагала по вымощенной камнями дороге, следуя указателям и пытаясь не ежиться от ощущения, что ветки кленов за моей спиной смыкаются в непроницаемый барьер.
