Такая прекрасная вещь, как наш мир, должен быть наполнен щебетаньем птиц, дуновеньем тёплого ветра, снегом и дождём, сопением ребёнка, спящего в кроватке, улыбками девушек… а на деле?
Сейчас роль этого ребёнка исполняет Пëтр Васильевич – один из моих подчинённых. Прапорщик, заставший ещё времена «лихих» девяностых со всеми конфликтами и войнами. Не знаю, что сейчас больше раздражает – его заливистый храп или мой насморк.
На фоне всего хаоса вокруг нас, баланс душевного равновесия стоит ловить постоянно. Однако грязные волосы под шлемом уже напоминают иголки, превращая голову в кактус.
– Почему я не лысый из Brazzers, – сказал Лёха с позывным «Тунгус». – И волосы бы не чесались, и деньги бы зарабатывал без вреда здоровью.
Круглолицый «Тунгус» был уроженцем Забайкалья. Выделялся спокойным характером и полным отсутствием комплексов. Хотя, как может комплексовать человек, в одиночку ходивший в юности на медведей.
– Ага. Кем этот лысый только не был – военный, врач, космонавт. И везде ему дают. Иногда не раз и не одна, – усмехнулся Пашка «Моряк», прикомандированный к нам из бригады морской пехоты.
Я нехотя открыл глаза и поправил свой бронежилет. Как будто чувствовал, что вовремя проснулся.
По ушам ударил новый ансамбль песни и пляски со своим набором «традиционных инструментов». Зазвучали иные аккорды – треск автоматов, бас пулемётных очередей, вой противотанковых ракет и бесконечный свист и рокот, которые издают вертолёты.
– Как в кино, да, товарищ капитан? – спросил Паша, не переставая работать по лесопосадке из пулемёта.
– Ага, кино и немцы. Сейчас артиллерия работать начнут. Вообще не вздремнуть, – жаловался Васильевич, протирая глаза после непродолжительного сна. Прожжённый прапорщик, получивший за своë реноме наставника позывной «Черномор», рванул к своей огневой точке.
– На том свете отоспимся, батя, – сказал я и достал бинокль.
Просто так нам эту воздушную гавань не отдадут. Накрывать будут всеми имеющимися средствами.
– Пустой! – крикнул «Моряк», чей пулемёт сухо клацнул в отсутствии патронов в ленте.
«Тунгус» сменил Пашку, достав заряженный «аппарат для разматывания пехоты». Взявшийся продолжить дело, начатое несколько часов назад, боец, яростно вбивал очереди в огрызающихся «зверят» из небольшого лесного массива.
Один из боевых вертолётов полностью разгрузил весь боезапас, прежде чем принять в правый борт зенитную ракету. А десант продолжал сыпаться на бетон в километре позади нас, выпрыгивая из грузовых кабин Ми-8. В воздухе, словно золотистые цветы, веером сыпались тепловые ловушки.
– Родя, тебя обходят! – слышал я подсказки своих соседей из второй группы, которая оберегала левый фланг.
– Справа! Справа! – раздался крик одного из моих бойцов.
И вновь вокруг всë закрутилось. Звон в ушах пробил нос, сняв с него заложенность. Гироскоп в моей голове закрутился со страшной силой, но вестибулярный аппарат помог восстановить ориентировку. Не зря хотел быть лётчиком!
– Сергеич, вставай! Вставай! – толкал меня кто-то в спину, но я совершенно не желал отрываться от столь мягкой груды бетона и дерева, куда меня отбросило.
– Капитан! – в очередной раз окрикнули меня. Вот знает Васильевич, как разбудить человека. Силы вернулись, и получилось подняться.
– Мощно прилетело, – крикнул я, восстанавливаясь после временного оглушения. Вокруг клубы пыли и осыпающаяся побелка.
Очередная наступающая группа противника рассредоточилась в ближайшей лесопосадке. Одним нашим прицельным огнём их было не достать.
Вход разворотило полностью. Танковый снаряд не оставил шансов на восстановление фасада этого здания.
Я продолжал оценивать обстановку и в голове рассчитывал порядок вывода на цель авиации. Вдалеке уже приближались танки и артиллерия противника, дабы смять нас.
– Зацепило, – проговорил я и попробовал встать, но вышло не очень. Колено тоже было перебито. Наколенники от пули, естественно, не спасли. Для самоуспокоения надевал их чтоб штаны не протереть!
Троим бойцам противника удалось подойти вплотную. Разобрав их по частям, я заметил обильное количество неиспользованных шприцев с прозрачной жидкостью, выпавших у одного из аптечки на поясе. Куда только проклятая ВАДА смотрит? Не там допинг ищут.
Васильевич на секунду оторвался от стрельбы и перекатился ко мне. Он заметил, что автоматная очередь прошла рядом со мной. Адреналин отступил быстро, позволяя мне почувствовать жгучую боль в боку.
– Дай, Сергеич, гляну, – сказал он.
– Чё смотреть? Течëт, батя, течёт, – сказал я и скатился по стене, оставив красный след на ней.
– Родя, сейчас «грачи» отработают. Отходи назад! – давал указание по связи старший, сидевший в здании командно-диспетчерского пункта аэродрома.
– А управлять, кто ими будет? Мои отходят – я прикрываю, – ответил я и жестом показал подчинённым направление выдвижения.
– Капитан, у нас приказ вас прикрывать. Авианаводчиками рисковать не принято, – сказал Лёха «Тунгус» и вновь занял позицию для стрельбы.
И правда, в лучший мир не тороплюсь, но риски осознаю. Бежать не смогу, нога совсем нерабочая.
– Новых страна нарожает. Я не собираюсь умирать. Живо, сказал! – повысил я голос, но движение не началось. Васильевич ещё раз посмотрел на меня и всё понял.
– Чё застыли? А ну, к стене и в пролом! – крикнул прапорщик на «Тунгуса» и «Моряка».
Батя решил не рассусоливать и прервал героические возгласы молодых ребят, отшвырнув каждого к задней стене. Через небольшой пролом была прямая дорога до второго эшелона обороны.
«Сейчас наведёмся и поковыляем домой», – подумал я, прижавшись к стене и усаживаясь поудобнее.
Бойцы отошли уже далеко, отслеживать их дальше смысла не было. Стрельба с противоположной стороны стала затихать. А потом стало понятно почему.
Земля начала вибрировать и ходить ходуном. Многочисленные взрывы тяжёлых снарядов и ракет слились воедино. Вокруг горело всё – воздух, земля, бронетехника. «Чугуний» безжалостно продолжал сыпаться с небес.
– «Родник», я Триста шестьдесят третий. С напарником к вам для работы. Дайте целеуказание, – сквозь шипение своей радиостанции я, наконец, услышал позывной командира штурмовиков.
– Триста шестьдесят третий, цель – лесопосадка. Отправляю посылку, – прохрипел я и ввёл несколько цифр в планшете.
– «Родник», цифры получил. Работаю.
Сознание погружалось в темноту. Кровь не остановить, да и нечем. Промидоловые «витаминки» закончились и сейчас бесполезны. Слишком много пробоин получил корабль под названием «моë тело». А сквозь серые облака неожиданно пробилось солнце. Никогда так не радовался его ослепляющему свету.
Когда сознание вынырнуло из тёмного омута в окружающую действительность, всё вокруг уже горело.
