Корона ранит лоб, и кровь течет по коже
Терновые шипы, впиваясь в кожу лба,
Забыться не дадут. Ведь роскошь мимолетна,
А жизнь всегда права и власть всегда мертва.
Венец на голове — награда или кара?
Кому — предел мечты, кому — кошмар и ад.
В грязи, в войне, в крови, где счастье — это мара,
И никому не рад, и ничему не рад.
Душа кричит в тисках, но кто ее услышит?
Ты примешь этот груз, останешься собой.
Отдашь взамен любовь, надежду, счастье, веру,
И в никуда уйдешь с поднятой головой.
Софья прищурилась, решительно заскользила пером по бумаге. Нравится ли, не нравится — иногда приходится сотрудничать с врагами и лгать друзьям. Хотя какие друзья в политике? В гадюшнике их куда как больше...
Своими поступками она подставляет Михайлу. Ну и Марфу, конечно. С другой стороны — кому еще нужна сильная Польша? Полякам?
Безусловно!
А Софья предпочла бы видеть ее частью России — в будущем. Сателлитом, другом, союзником — но в составе одной страны.
Веник — он только в связке сильный, а прутья по одному легко переломаешь. Там, в двадцатом веке она искренне удивлялась: как люди этого не понимают? Их детям ведь жить в слабой стране. А это — грустно. Бродячую собаку каждый пнет, а поди обидь собачью стаю? Отдача замучает.
И сейчас Софья писала Гуссейну-паше. Великому Визирю султана Сулеймана. Не под своим именем, конечно. Писал якобы царь Алексей Алексеевич. И он потом даже прочитает это письмо, как и Ваня. Вот от них Софья ничего не таила. Ну... почти.
Софья договаривалась о будущем.
Торговать, воевать....
Никто ж не думает, что Руси дадут жить спокойно? Это сейчас в Европе небольшие волнения. Людовик бузит, с испанцами Нидерланды делит, а вот как поделит — так и посмотрит повнимательнее по сторонам, так и ручки еще куда-нибудь протянет. Он из тех людей, кто имеющимся не удовлетворяется, ему все больше и больше нужно. А еще у нее есть планы на кое-кого из европейских монархов. И это тоже не останется незамеченным.
Софья вовсе не хотелось, чтобы ее — или брата, или мужа — постигла судьба Елены Глинской. Яд. Уберечься можно, но проще сделать так, чтобы травили не тебя, а для тебя. Или создать такую обстановку, когда европейцам не до травли будет — хвост бы из капкана вытащить.
У Гуссейна-паши, напротив, имелись свои интересы.
Пальцы царевны на миг тронули Коран. В золотом узорном переплете, изукрашенный камнями. Кто сказал, что в эти времена шифров не знали?
Вот закончит письмо, еще раз перепишет, с братом поговорит — и примется шифровать. Один из самых простых и в то же время убийственных способов шифра — книжный. Выбираешь букву, строку, страницу — и пишешь три числа. Просто?
Так это в двадцать первом веке было бы просто. Там компьютеры водятся и программы. А здесь и сейчас — расшифровать почти невозможно. Нужна та самая книга, которая побывала в руках кодировщика. Или ее точная копия.
В эпоху рукописных книг?
Ха!
Хотя у Софьи и у Гуссейна-паши такие книги были. Коран, конечно.
Богохульство?
Да никогда! Неужто Аллах оскорбится на своих детей за ма-аленькую военную хитрость? Гуссейн-паша заверял, что существуют только две копии, и Софья ему верила. Но даже если больше — так что же? В турок, которые договорятся с Леопольдом или Людовиком и пойдут вместе на Русь, верилось плохо. То есть вообще никак. Гуссейн-паша был весьма и весьма неглуп.
Ему хотелось остаться визирем. На султанское место не метил, слишком ступенька скользкая. Для этого нужны победы, а вот с ними у османов — небогато. Сначала Польша. Ну, за ту султан Мехмед расплатился. Потом Крым — там турки хоть и не участвовали, и Софья все сделала, чтобы никто лишний раз не пострадал, но... все ж таки плевок на самолюбие. Сколько лет Крым был татарским, а тут верных псов разогнали.
Русские, конечно, право имели. И силу, что в политике почти одно и то же. Но у Гуссейна-то янычары! У него народное недовольство! У него нехватка денег... Короче, паше позарез нужна война. И — победоносная.
А куда идти?
Не на Русь же! Далеко, холодно и пока до богатых городов доберешься — все склянешь. Стало быть, надо идти в Европу. И вот тут Гуссейну нужны все союзники, которых только можно разыскать.
Русский царь?
Почему бы нет? Им-то доступно куда как больше, чем мусульманам в Европе.
А потому сначала полунамеками, а потом с помощью специального шифра согласовывались важные вещи. Куда идти, кто пойдет, что делать будем...
И за изящными строчками на пергаменте Софья видела хищника. Хитрого и жестокого паука, который и выпил бы ее, да вот беда — не дотянется. А потому можно муху взять и в союзники. Пусть загонит для него других мух! А потом, когда-нибудь потом...
Софья не возражала.
На это «потом» у нее были свои планы. А сможет ли она переиграть визиря, зависит от простого фактора. Вырастить преемников. Это ведь не на одно поколение, это больше чем на сотню лет! И в Османской империи с этим делом плохо, каждый последующий султан у них тряпичнее предыдущего. Или так не говорят? Но что делать, если Селим Первый был Великим, а нынешнего можно назвать в лучшем случае гаремным? Раньше собака вертела хвостом, то бишь султан гаремом, а теперь хвост собакой — и кухарка управляет государством.
Вот Софье и надо сделать так, чтобы на Руси ни хвостов, ни собак на троне не случалось. Пусть звучит легко, да только турки уже с этим не справились. А пока... Пусть османы и русские пройдут пару лет в одной упряжке, потерпим.
Итак...
Священная Римская Империя.
Вена.
Софья злобно ухмыльнулась. Вена, говорите? А мы проверим, насколько смертелен для вашей империи удар в вену.
Вот!
***
— Сколько турок?!
Леопольд был бледен как никогда.
— Около ста двадцати тысяч, ваше величество.
— Мне доносили лишь о восьмидесяти?!
— Ваше величество, как оказалось, это не все части. Есть еще моряки под предводительством паши Мезоморте. И венгры…
— Венгры?!
— Да, ваше величество. Вы же знаете…
О, Леопольд знал. Священная Римская Империя просто мечтала развалиться на отдельные составляющие. То есть Венгрия мечтала, а Австрии этого решительно не хотелось. Ишь ты, свободу им… А не перебьются? Давить и давить негодяев!
Чем и занимался Леопольд, а до того и остальные императоры.
В итоге государство не вылезало из бунтов и заговоров.
— Твари…
— Да, ваше величество. Но дошли слухи…
— Слухи?!
— Ваше величество, наши люди сообщили, что Сулейман обещал Текели свою поддержку. А еще его поддержат…
— Знаю! Это все?
— Да, ваше величество.
— Как скоро они будут здесь?
— Движутся достаточно медленно, трудности со снабжением, но думаю, месяца через три придут под наши стены.
— Пошел вон!
Секретарь мгновенно повиновался. Оставшись один, Леопольд плеснул вина в кубок, медленно выцедил — и вдруг швырнул драгоценную вещицу в стену. Несколько капель выплеснулись на обивку, кубок покатился, зазвенел, но никто не прибежал на шум. Оно и понятно: когда правитель в гневе, лучше под горячую руку не попадаться.
