Бабушек не выбирают. Они достаются по наследству от папы и мамы. Самые лучшие бабушки – в сказках. Они угощают внучат вкусными булочками и конфетками, утешают, когда их обидели или когда им больно. Бабушки всегда помогают в добрых делах, они все знают и ничего не боятся. Особенно хорошо, если бабушка знает много интересных историй… И если бабушка у тебя именно такая, то ты, малыш, считай живешь в сказке.
Мне повезло, у меня была волшебная бабушка. И это, не смотря на то, что мы жили не в сказочной стране, а на окраине маленького дымного города в старом деревянном двухэтажном домике на пять квартир. Воду мы брали в колонке на углу улицы, а печку зимой топили углем.
По вечерам, когда печь уже была истоплена, и в нашей крохотной каморке на первом этаже было тепло, и ужин был готов, мы ждали, когда придут с работы мама и папа. В сумерках я и бабушка садились перед открытой печной дверцей на низкие табуреточки и смотрели на красные угольки. От них шел жар и оранжевый свет, как будто где-то в глубине печки вставало солнце. И в этих его лучах бабушка вспоминала далекие времена, когда она была девочкой и жила в приюте. Там тоже топили печи, и дети вот так же смотрели на красные угольки и рассказывали страшные истории. А один мальчик все время пугал бабушку. Он говорил, что нагреет в печке докрасна свое игрушечное железное ружье и обожжет ей руки. Но на руках у бабушки не было следов от ожогов. Значит, мальчик тот был не злой, а только пугал…
Но мне бабушка не рассказывала никогда страшных историй, потому что страхов в нашем ветхом доме и без того хватало. Стоило мне остаться на какое-то время одному, и что-то начинало скрипеть, вздыхать, постукивать… А когда злая крыса из подполья начинала грызть доски пола, я цепенел от ужаса и забирался на стол.
Самое страшное наступало вечером, когда меня укладывали спать на высокую кровать в бабушкином закутке. Напротив изголовья было окно, завешенное белой занавеской. А на улице был фонарь, который делал занавеску светящимся экраном. И на этом экране появлялись страшные тени, которые хватали друг друга мохнатыми лапами в нешутейной борьбе. Тонкая занавеска отделяла от меня этих чудовищ, и я отчаянно звал на помощь взрослых. Напрасно объясняли мне, что это просто тени кустов сирени шевелятся на ветру, я видел Кощея Бессмертного, Бабу Ягу, людоедов и великанов.
Однажды вечером бабушка легла рядом со мной, взяла меня за руку, и мы стали смотреть на белую занавеску окна.
– Сейчас начнется смешное кино, – объявила бабушка. – Вот, видишь этого великана? Это добрый Герой, он идет освободить принцессу, которую захватили Баба Яга и Кощей. Сейчас он их задушит, победит и выпустит принцессу из темницы. И точно, Герой победил Нечисть, а принцессу я так и не увидел, потому что заснул. С тех пор я стал смотреть на экране-занавеске интересное кино…
Однажды летом бабушка сказала мне:
– Пока у меня есть силы, я хочу показать тебе море. Твой дедушка был моряк.
– Что такое море? – спросил я.
– Увидишь! – сказала бабушка, собрала чемодан и мы сели в поезд.
Всю дорогу я смотрел в окно. Видел леса, деревни, речки, поля, а моря не было.
– Море будет в конце пути, когда приедем, – сказала бабушка.
Но когда мы приехали, моря я не увидел, потому что была ночь. В чужом городе мы перебрались с одного вокзала на другой вокзал. На морской. Помню, там было очень много народа.
Бабушка подвела меня к берегу, где плескалась черная вода.
– Вот это – море, – сказала она.
Я так и не понял, что такое море. Зато мне очень понравился большой белый пароход, который приткнулся к причалу и сиял огнями. Я тянул бабушку туда:
– Поехали на пароходе, ты обещала…
– Билетов нет, – грустно сказала бабушка, и мы пошли искать место, где можно было подремать.
Людей было много, все пытались поспать – кто на лавках в зале ожидания, кто на садовых скамейках, кто даже на земле, на каких-то картонках… Мы нашли место возле закрытого буфета, потеснив на скамейке какого-то дядьку. Возле его ног стоял ящик, от которого пахло тухлой рыбой.
Через минуту бабушка воскликнула:
– О, Господи!
Мы выбрались во двор, на свежий воздух, в теплую южную ночь и прекрасно устроились в каких-то кустах на своем чемодане. Засыпая в бабушкиных объятиях, я подумал, что море не так просто увидеть.
И все же утром я его увидел: огромное, сверкающее в розовых лучах молодого солнца. Оно было розовым, как угольки в нашей печке. Я вдруг захотел домой, но промолчал. Бабушка покормила меня домашними пирожками и велела сидеть и никуда не ходить. А сама ушла доставать билеты на белый пароход. Ее долго не было, и я стал думать, что она меня потеряла и никак не найдет. Хотел пойти искать бабушку, но надо было караулить чемодан. А взять его с собой я не мог, он был слишком тяжелый. Я тихо плакал в кустах и очень сильно хотел домой.
К моей великой радости вернулась бабушка. Она была сердита и сказала только:
– Ну, хватит!..
Достала из чемодана красные коробочки и куда-то с ними ушла. Я знал, что в этих коробочках лежат удивительные блестящие штучки на цветастых ленточках, называется ордена. Их дают очень немногим людям, которые в чем-то отличились перед страной. У моей бабушки было три таких ордена, но она никогда их не надевала, даже по праздникам. И вот сейчас они вдруг ей понадобились.
Бабушка вернулась очень скоро. Она подхватила чемодан, другой рукой уцепила меня за руку и мы пошли садиться на белый пароход. Очень скоро он дал густой красивый гудок и плавно отошел от берега. Чтобы ему было легче выйти на морской простор, его толкал в белый борт маленький черный пароходик.
– Это буксирный катер, – объяснила бабушка, которая знала все. – Идем на бак!
И пояснила:
– Бак, это корма, а корма – хвост парохода.
