1. Пролог
Я горланил «Сектор газа» на день рождения, вокруг стояли люди из новой фирмы, где я в очередной раз должен был что-то продавать. Неожиданно я осознал – надоело. Надоело быть частью дружного и сплоченного коллектива, надоело быть стрессоустойчивым и целеустремленным, только чтобы очередной кусок стали или пластика можно было продать дальше следующему покупателю по цепочке. Производитель, поставщик, дистрибьютер, опт, розница… Вообще, все надоело уже давно, но последние годы мне хотя бы нравилось самому возиться в технике, что-то разбирать, собирать.
– Всем пока! – я отложил микрофон и двинулся к выходу.
Никто еще ничего не понял. Меня продолжали поздравлять, кто-то заказал еще выпивки, новый начальник отдела приобнял за плечо и пообещал, что вместе мы свернем горы. Возможно, лет десять или даже пять назад я бы ему и поверил… У двери все отстали, никому не хотелось прекращать праздник. Я засунул руку в карман – там лежал служебный телефон. Он мне тоже больше не понадобится.
Можно было просто оставить его на столе, но захотелось напоследок немного пошутить. Улыбнувшись, я включил прямую трансляцию, поставил телефон аккуратно в угол, чтобы было видно все, что тут будет происходить дальше, а потом тихо вышел и закрыл за собой дверь.
Тогда, год назад, все закончилось страшным скандалом. На корпоративный канал, где я начал трансляцию, были подписаны не только сотрудники, но и члены их семей. И они совсем не ожидали, насколько тесными могут оказаться некоторые рабочие связи. Меня обвинили в трех разводах, два раза подали в суд на компенсацию алиментов, но мне было все равно. Я ушел в армию.
На обычную войну не пошел бы, да и не взяли бы меня. Но новый конфликт был гораздо серьезнее. А как говорил двухголовый полицейский в одном фильме, нет преград для патриотов. Так что мое желание совершить что-нибудь действительно важное совпало с интересами Родины. Военкомат, учебка, полигоны – за три месяца я похудел килограммов на десять, зато пропала одышка, вернулись легкость в движениях и сон младенца.
Потом была передовая. Как говорят, могло не повезти – попал бы к какому-нибудь самодуру, но повезло. Коля-Поп оказался хорошим командиром: заставлял работать, но перед начальством прикрывал, и экипировка у нас была одна из лучших на нуле. Поп получил свое прозвище, потому что и был попом до того, как отправился в армию. Не знаю, там ли его научили или в благородном семействе Рабинович, где он воспитывался до духовной семинарии, но свое он никогда не упускал. Ни подвоз снарядов со склада, ни гуманитарку, ни того, чтобы выжать из нас максимум.
Моя любовь к железкам была раскрыта в первую неделю, с тех пор я ими в основном и занимался. Запуск заводских дронов, починка их на нашем 3D-принтере после полета, сбор новых из того, что народ тащил с передовой. Если сначала я просто следовал инструкциям, то потом пришла уверенность, и руки начали добавлять уже что-то свое. Иногда это было полезно…
Я оглядел свою мастерскую-землянку.
Три метра глубиной, чтобы можно было ходить в полный рост, укрепленные стены, а потолок из тридцатисантиметровых бревен, сверху усыпанных землей. Тут меня достать, даже если заметят, совсем не просто. Мы выдвинулись на эту позицию всего неделю назад, поработать пришлось немало, но зато после этого мы можем чувствовать себя в относительной безопасности.
– Лекс, нужна твоя помощь, – сверху показалось лицо Попа.
Довольное – похоже, разведка прошла удачно.
– Нашли кого-то? – я принялся копаться в своих железках, уже понимая, что к чему.
– Засекли бункер. Предварительно весь выложен из бетонных плит. И большой. Судя по тому, сколько ребят гнали, там не меньше взвода.
– Может, просто летунам скинем координаты?
– Сколько ракет на бетон уйдет? Кто их будет тратить? Ты же знаешь, у нас лимиты, причем не на наш отряд, а на весь полк… Тут бы нормальную бомбу сбросить, но ВКС сейчас стараются не рисковать. Сначала надо зачистить ПВО противника, только потом уже все остальное.
– Да я знаю, – махнул я. – Поэтому и делал «Мельника»!
– Вот и проверим, – Поп помог мне выбраться, случайно смахнув с головы шлем, так что моя лысина блеснула на солнце.
Именно из-за нее я и получил свое прозвище. Так-то меня зовут Сашка или Алекс, а вот когда нас однажды день держали под обстрелом в маленькой канавке, выкопанной на скорую руку, тогда я и полысел. И стал Лексом, как один суперзлодей. Собственно, как и он, я потом вычислил группу, которая меня чуть не прикончила, и, потратив часть своих летающих дронов-кадавров, собранных из отборного мусора, хорошенько отомстил. Так что пятки горели, надеюсь, даже у ангелов на небесах.
Мы дошли с Попом почти до края лесополосы, когда он скомандовал остановку. Я сверился с картой: четыре семьсот до цели, почти граница возможностей собранного мной дрона. Ну да мне хватит. Я надел очки, подключившиеся к камере под носом небольшого беспилотника, неуклюжего и похожего на тубус с крыльями. Поп установил его на специальную рогатку для разгона и взлета. Поехали!
«Мельник» начал свой полет медленно и неуклюже – будь у меня аэротруба, можно было бы рассчитать его компоновку, а так приходилось все делать на глаз. Еще и нельзя, чтобы нас заметили раньше времени. Поэтому стартовали прямо из леса, где заранее расчистили часть веток по горизонтали и вертикали, чтобы дрон смог взлететь. Я что-то чиркнул, но удержал горизонт и вырвался из лесополосы, стремительно приближаясь к цели.
Сначала казалось, что передо мной просто залитый грязью и заваленной пучками прошлогодней травы холм. Сто метров, и я смог отчетливо разглядеть бункер и открытое то ли окошко, то ли вход, который специально для меня заприметили наши разведчики. Ширина метра два, размах крыльев у «Мельника» – полтора, но я уже месяца два не обращаю внимания на подобные мелочи.
– По тебе стреляют, – предупредил Поп.
Я кивнул. На камере этого не видно, звук я тоже отключил, чтобы не загружать канал. Сегодня это совсем не важно. Я чуть-чуть довернул крыло, меняя траекторию. Так все, кто собирался бить на опережение, уже не попадут. А кто-то и вовсе подумает, что я решил сдаться и уводить дрон. Нет! «Мельник» клюнул к самой земле. Три метра от поверхности: там, где непривычно бить тех, кто ходит, и тех, кто летает. Двадцать метров до цели. Я вывернул элероны, уходя вверх – а потом резко нырнул в темень прохода.
Последняя прямая – самая опасная с точки зрения перехвата, и такой маневр давал больше всего шансов. Недаром именно его используют и для противотанковых, и даже для стратегических ракет.
До того, как камера разлетелась на куски, я успел увидеть чьи-то искаженные криком лица, а потом «Мельник» врезался в пол.
