Как обычно в субботнее утро, на площади вокруг нашего профсоюзного дворца культуры не было ни одной живой души. Весна боролась с зимой, по асфальту привольно разлились грязные лужи, но вдоль тротуара еще высились огромные потемневшие сугробы. Осторожно, выбирая местечки посуше, я пробралась к дверям библиотеки, где имела честь служить заведующей, и увидела знакомую картину – на тротуаре, наглухо перегораживая вход, уютно устроилась здоровенная сверхнаглая машина цвета навозной мухи, впрочем, очень красивая.
Не раздумывая долго, я с силой стукнула увесистой сумочкой по надменно вздернутому капоту. Испуганное авто тут же издало протяжный призывный вопль, на который из дверей клуба боевых искусств выскочил распаренный жлоб в синем трикотажном костюме. Я одобрительно следила за его двухметровыми скачками. Надо же, какие ноги длинные, ему и автомобиль ни к чему, он и без него везде успеет.
Подбежав к машине, он хрипло спросил, суматошно оглядывая ее в поисках взлома:
– Где он?
Не понимая, о ком идет речь, я заинтриговано переспросила:
– Кто?
Он посмотрел на меня, как на недоумка, и рявкнул:
– Да взломщик!
Так меня еще никто не величал, и я невольно приосанилась, возгордясь собой.
– Это я взломщик. Только мне ваша машина не нужна. Наоборот, жутко мешает. Будьте так добры, – в эти слова я постаралась вложить всё отпущенное мне природой ехидство, – отгоните свой автомобиль на положенное ему место и освободите дорогу!
Жлоб не рассердился и не завопил, как я ожидала, а озадаченно почесал в затылке, демонстрируя небывалое среди клубного контингента хорошее воспитание.
– А машина что, в самом деле мешает?
Это меня умилило. Ну, прямо святая простота! Сам не видит, что ли? Популярно объяснила:
– Сугробы же кругом! Если вы ее не передвинете, мне на работу придется лезть по ней. Эмаль поцарапаю, поскольку каблуки у меня подбиты железными набойками. Возможно, и стекла выдавлю, вес у меня, уж извините, не птичий.
Во время моей устрашающей речи жлоб смотрел на меня с всё возрастающим недоумением. Спорить не стал, а развернулся и рысцой потрусил обратно в клуб. Я возмутилась такой беспардонностью и уже хотела снова вдарить по машинке, когда меня осенило: у него же нет с собой ключей от авто! Ведь не кладет же он их в карманы спортивных штанов, когда идет заниматься.
Через пару минут он и в самом деле возвратился, на сей раз в цивильном черном костюме. Быстрым шагом подошел к машине, не глядя на меня, молча сел в салон. Завел мотор, сразу заурчавший басовито и надежно, выехал на дорогу, газанул и уехал, не подумав извиниться.
Пожав плечами, я тихонько фыркнула ему вслед. Чего еще ждать от клиентов клуба боевых искусств? Они только драться умеют, вежливости их там никто не учит, да и без надобности она им. Вот только указал мне ручкой, и я моментально в сторонку прыгнула, не захотелось вытирать о себя грязные колеса его авто.
Пройдя по освобожденной дороге, открыла входную дверь и по гулкому коридору дошла до своего кабинета. В вестибюле послышался шум – на работу пришли Ванда Васильевна с Людой. У Софьи с Верой Сергеевной сегодня был выходной. Поздоровавшись, дамы отправились на рабочие места, абонемент и читальный зал. Я пошла следом, посмотреть, всё ли в порядке. Читателей еще не было, и мы скучковались на втором этаже, в читальном зале, предоставив нашей уборщице Марье Степановне без помех вымыть пол на первом.
Поговорила с Вандой Васильевной, приятной одинокой дамой немного за пятьдесят, о здоровом образе жизни. Представления о нем у нее менялись каждый раз после прочтения очередной статьи, и она принималась убежденно доказывать преимущества именно этой системы. На сей раз она рассуждала о пользе раздельного питания, хотя на прошлой неделе была уверена, что лучший способ сохранить здоровье это сыроядение. Причем она не только говорила, она все эти идеи добросовестнейшим образом испытывала на себе. Невольно позавидуешь ее богатырскому здоровью!
Во время нашей беседы Людмила пробежала мимо нас раз пять, громко стуча каблучками, пока Ванда Васильевна не снизошла:
– Да классные у тебя джинсы, Людмила! И сидят на тебе как влитые!
Только после ее слов я обратила внимание на Людмилины ноги. Ничего особенного в ее черных штанах я не заметила, но что я понимаю в одежде? – поэтому старательно поддержала:
– Хорошие джинсы. Аккуратные такие, немаркие.
Люда снисходительно посмотрела на меня и пожала плечами. Вот еще пример того, что молчание – золото. Чего греха таить, в моде я полный профан.
Убедившись, что в библиотеке всё в должном порядке, я ушла в свой кабинет, выходящий на дворцовую площадь. Только села за свой стол, как по коридору гулким эхом разошелся трубный глас директора дворца Абрама Серафимовича. Вообще – то отчество у него было другое, но столь сложное, что все его знакомые использовали предложенный им упрощенный вариант.
Вышла в фойе и узрела нашего маленького лысого директора, рядом с которым по-хозяйски обосновался здоровенный владелец клуба боевых искусств Вадим. Задумчиво полируя и без того сверкающую лысину, Абрам Серафимович скептически оглядывал стену, покрытую патиной времени, а именно трещинами в осыпающейся штукатурке.
Я мило подтвердила его молчаливый вывод:
– Ага, давно ремонт делать надо, это вы правы!
Поморщившись, он повернулся ко мне и учтиво поздоровался, сделав вид, что не расслышал моих провокационных слов. Приемчик из репертуара слабенького руководителя, между прочим! Но, что греха таить, я и сама частенько к нему прибегаю во время неприятных разговоров. Каков поп, таков и приход. Укоризненно, но мягко, как любящий отец, слегка журивший провинившуюся дочку, директор проговорил:
– Что же вы, милейшая Яна Ивановна, клиентов Вадима распугиваете?
У меня стало противно на душе. Неужели утрешний жлоб еще и владельцу клуба нажаловался? Сам ведь виноват! Да, перевелись ныне нормальные мужики на Руси, перевелись!
Вадим важно вступил в разговор, развернув плечи, как петух перед дракой. До чего чванливый мужик, терпеть таких не могу! Напыжась, заявил неожиданно тонким воркующим голоском:
– Один из наших лучших спортсменов сегодня прервал занятия и даже душ не принял, так спешил по вашему требованию свою машину убрать, хотя, я уверен, она вам вовсе и не мешала! Просто характер у вас, уж извините, на редкость пакостный.
Мне немедленно захотелось сверкнуть ярчайшими гранями моего столь объективно обрисованного характера. Простодушно согласилась, от всего сердца желая сделать ему приятное:
– Ага, уж очень мне ваши тупые рожи не нравятся! Ваша, правда, лучше всех.
Вадим стал напряженно соображать, в каком смысле его физиономия всех лучше. Всех тупее, или, наоборот, как раз ничего? Так и не уразумев, лучше он или хуже остальных, обидчиво повернулся к давящемуся от смеха Абраму Серафимовичу.
