Глава 1
– Или ты отдашь мне бабки, или я тебя убью, – прогундосили в трубке, а я загрустила.
Во-первых, мне не нравится, когда мне угрожают. Во-вторых, не люблю, когда гундосят. Что за театральщина? Он что, зажал нос прищепкой? Почему шантажисты всегда стараются изменить голос на манер американских сериалов, не хватает только дурацкого акцента. «Я буду Тибя убИвать». Тут я сосредоточилась на слове убивать и еще больше нахмурилась. В трубке продолжали напряженно сопеть: складывалось ощущение, что мне позвонил старый астматик или ненароком выброшенный на берег тюлень.
– Ты чего молчишь? – обиженным голосом отозвался звонивший.
– Может, вы номером ошиблись? – тактично кашлянула я, хотя такого подарка от судьбы и вовсе не ждала. Ясно, как божий день, что звонят именно мне. Вот только какие деньги? Ясно, что не гонорар за мою очередную книгу. За такие смешные деньги сейчас никого не убивают. Скорее уж поверю в убийство по любви, но это вообще нонсенс и вчерашний день. Хотя в своих книгах я как раз про такое пишу, ну так на то они и книги… Видимо, я увлеклась размышлениями, потому что гундосый астматик вконец обозлился:
– Не делай вид, что ничего не знаешь про бабло, что у твоего мужа из сейфа свистнули. Надеюсь, не все успела потратить?
Тут, видимо, ему стало трудно гундосить, он поперхнулся, пустил петуха и перешел на фальцет:
– Сроку тебе неделя на все про все, а вздумаешь чудить – мы тебя из-под земли достанем!
Пока я размышляла, что ответить, звонивший зачем-то добавил: «стерва». Видимо, разозлившись на свой фальцет.
Вляпалась я во все это примерно четыре года назад – когда вышла замуж. Теперь-то я год как вдова невинно убиенного (по мнению его соратников по общему делу) Бориса Ржевского, известного в наших краях бизнесмена и общественного деятеля. Впрочем, деятелем он стал с моей легкой руки, потому как мне хотелось вращаться в благородном обществе и совершать благородные поступки. А когда ты жена колбасного короля, то об особом благородстве речи не идет. Хотя… Деньги, колбаса и труд все перетрут. По крайней мере, Борька это повторял неоднократно и всегда довольно крякал, как будто сказал что-то чрезвычайно смешное.
Замуж я вышла не по большой любви (хотя Борис в мою любовь не просто верил, а свято веровал). Впрочем, особо насыщенной мужчинами мою жизнь до замужества вряд ли можно было назвать. Кончено, кое-какие романы, равно как и грешки молодости, у меня были. Но моему муженьку об этом знать было совершенно не обязательно. Охмурить его мне помогла моя подруга Ленка, которая была замужем за приятелем Бориса – Вовкой Саломатиным. Причем замуж она выходила за обычного студента по кличке Сало, а уж судьба и его способности сделала из Вовки видного человека. Я же милостей от судьбы не ждала, поэтому хотела всего и сразу. К тому времени я как раз закончила университет в областном центре, теперь же жила с мамулей и упорно искала работу. Ужиться с моей мамулей под силу разве что слепоглухонемому капитану дальнего плавания, оттого я и искала либо отдельное жилье, либо мужа. Тогда-то Ленка мне и сосватала «тепленького» Борьку.
В этот период своей жизни он как развелся со своей первой женой Ларисой, застукав ее с тренером по йоге. Это было ужасно банально, а банальностей Борька не любил. Он любил только колбасу. Поэтому сразу же выставил ее вон. Жену, не колбасу. Свою карту я разыграла блестяще, пару раз попавшись ему на глаза в светском обществе нашего небольшого городка, куда я была приглашена той же Ленкой. Завидев Борю, я, скромно потупив глазки, рассуждала об особенностях литературы 18 века, краснела и перекидывала толстенную русую косу за спину. Глядя на меня, он заметно глупел и по-детски хлопал глазами. А спустя месяц, на дне рождения Ленки, где я мастерски разыгрывала из себя недотрогу и даже сыграла на фортепиано собачий вальс, Борька стал просто ручным и разве что ленивый не предрекал нам скорую свадьбу. Когда я сказала, что замуж мечтаю выйти один раз и навсегда, причем венчаться хочу именно в церкви, в белом платье, символизирующем мою невинность, Борис окончательно поплыл.
Свадьбу сыграли через шесть месяцев, а всего через три года я стала вдовой и обладательницей неплохого двухэтажного особняка в престижном поселке, скромной виллы в Испании, а также некоторого счета в банке. Вот со счетами в банках как раз возникли непредвиденные проблемы. После кончины Бориса выяснилось следующее: на счетах денег кот наплакал. Содержимое сейфа в его кабинете тоже бесследно исчезло, и я даже не пыталась понять, куда именно: себе дороже. Конечно, у меня был свой счет, на нем было кое-что отложено на безбедную старость, но это были совсем не те деньги, что я могла бы получить от судьбы взамен благоверного.
Погиб Борька тоже при чрезвычайно странных обстоятельствах: машину, в которой ехал он и начальник его охраны, взорвали, так что хоронили мы урну с пеплом. Не зная, куда можно пристроить урну, я все же настояла, чтобы ее положили в гроб и похоронили на престижном городском кладбище. Ибо не может приличная вдова скорбеть над каким-то там кувшином. А вот гранитный памятник во весь рост, уложенный батареями цветов – совершенно другое дело. В такое место скорбящим вполне допускается нести свою скорбь, что я и делала с завидной регулярностью. Не хватало еще, чтобы меня заподозрили в коварстве или нелюбви к мужу.
После этого ужасного случая прошел уже год, но следствие так и не установило, кто обеспечил Борьке билет на тот свет. Конечно, периодически ему угрожали конкуренты или недруги, особенно после того, как он подался в политику и стал депутатом. После я узнала, что перед смертью Борис успел урвать крупный государственный тендер на разработку импортозамещающей продукции: белых баварских колбасок. К слову, муженек владел самым крупным в нашем крае колбасным заводом и рядом магазинов, которые теперь легли непомерным колбасным грузом на мои хрупкие плечи. Хотя магазины почти сразу пришлось продать, чтобы расплатиться с кредиторами и уладить спорные моменты.
Короче, с его кончиной история вышла мутная, после аварии меня еще долго терзали вопросами правоохранительные органы, намекая на то, что суммы со счетов и из сейфа исчезли не просто так. Я же закатывала глаза и всячески давала понять, что моя нежная душа и без того травмирована ранним вдовством. Кроме фразы «Боже мой, какая нелепая смерть, что теперь с нами будет…» от меня было трудно услышать что-то путное. Если честно, ничего толкового сообщить следствию я не могла, а соваться со своими мыслями остерегалась. Недоброжелатели и так вовсю распускали слух о том, что я сама «заказала» мужа, чтобы прибрать к рукам денежки и счастливо жить без этого олуха. И это мне еще повезло, что в это время я как раз была у мамы в Испании.
