Стояла летняя, тёплая ночь. Молодые юноши и девушки гуляли по округе хутора Незрячего, пели песни и веселились, радуясь летнему солнцестоянию, а Незрячим хутор тот звался не просто так. Была такая легенда, что давным-давно, когда не жил в этих краях ни один человек, а только лес стоял неприступной стеной, паутина ручьев сливалась в топи и болота, пришла в этот край большая семья кочевников и до того они были уставшие и обессиленные долгой дорогой, что, устроившись у подножия величественных сосен, решили устроить привал. Лес принял их, не наслав беду в виде голодного хищника или злого духа, а благодарные кочевники устроили в его честь скромный праздник. Была в этой семье маленькая девочка с глазами цвета туманного утра, что рождена была слепой. Долго горевали родные, увидев, что дитя их никогда не сможет насладиться красотой этого мира и не увидит, как выглядят её родители, но потом они заметили, что девочка растёт добрая и счастливая, будто и не замечая своей слепоты. Лес давал кочевникам укрытие от непогоды и врага, давал еду и воду и им очень не хотелось его покидать. Тогда глава семьи отправился на поиски места, чтобы остаться в этом благодатном краю навсегда. Очень нравилось слепой девочке гулять по этому лесу, касаться шершавой коры могучих, высоких деревьев, пить сладкую воду из ручьев и играть с лесной живностью, и когда сказал отец, что они останутся здесь навсегда, радости её не было конца.
Они обосновались чуть поодаль леса, близ протекавшей неподалёку речушки, построили из сруба дом для своей большой, состоящей из нескольких поколений, семьи и стали жить. Позже к ним присоединились другие такие же кочевники, и прошло немало лет, прежде чем эти пустынные земли, где не только люди не жили, но и звери, обрели свое имя в честь маленькой слепой девочки. Но в те далекие времена радость и счастье незрячей девочки длились не долго. Беззаботное детство её заканчивалось, неторопливо наступала юность, а поселение их тем временем разрасталось и вокруг появились другие дети, вот только не были они такие добрые и беспечные, как незрячая девочка. Они задирали её, дразнили слепой и никогда не звали по имени, а имя у неё было красивое, гордое – Оксана. Сначала, она не понимала насмешек, потом стала прислушиваться к ним, к своему сердцу и никак не могла понять, почему она видит их и целый мир вокруг, даже не имея зрения, а они, зрячие, не замечают ничего, кроме её слепоты. Изо всех сил Оксана старалась не горевать, продолжала играть с теми, кому по нраву было обижать её, и однажды несмышленые дети решили жестоко подшутить над слепой девочкой, заведя её далеко-далеко в лес и дав ей в руки нить. Тонкая, белая, она петляла меж деревьев и кустов и не вела никуда, потому что злые дети бросили конец оборванной нити, как бросили и саму Оксану, пообещав ей веселую игру. Долго блуждала она по лесу, но не долго плакала и умоляла, чтобы дети вернулись за ней, понимая, что бросили они ее на погибель. На лес опускались густые сумерки, воздух холодел, обещая зябкую ночь, а Оксана всё брела, не разбирая дороги, но неожиданно она уловила сладкий аромат яблочных пирогов и побежала по его "следу", думая, что наконец вышла к дому. Радостная Оксана бежала и бежала, а лес будто расступался перед ней, будто помогал, а она благодарила его мысленно, пока не очутилась на пороге небольшой избы. Крыльцо скрипнуло и такой же скрипучий голос за дверью медленно спросил:
– Кто здесь?
– Я потерялась в лесу, бабушка, – жалобно всхлипнула Оксана, поняв, что не ее это дом.
– Так заходи, – отозвался старый скрипучий голос.
Когда Оксана ступила за порог, её маленького вздернутого носика коснулся аромат пирогов и травяного сбора, тепло растопленной печки обнимало замерзшее худое тельце, а когда её босых ног коснулся лениво мучащий кот, она радостно обняла его и поблагодарила свою спасительницу, обращаясь туда, откуда, как ей казалось, доносился голос. В единственной, полуосвещенной и жарко натопленной комнате, на печи лежала старуха и смотрела на слепую замарашку, которая нечаянно нашла её дом в самой глуши. Старуха жила здесь давно, слишком давно. Она знала разные колдовские ритуалы, даже те, что скрывали избу от посторонних глаз, умела общаться с лесными духами и невозможно было сказать, взглянув на нее, сто ей лет или может три сотни.
– Откуда ты здесь взялась, замарашка? – проскрипела старуха.
– Никакая я не замарашка! – с обидой выкрикнула девочка, – меня зовут Оксана! Злые дети завели меня в лес и бросили, дав в руки только эту нить, но она не вывела меня из леса, а только пуще запутала.
– И долго же ты бродила по лесу?
– Я не знаю, бабушка. Но лес был добр ко мне. Пока я шла, ни разу не встретила ни диких зверей, ни злых духов, а деревья будто расступались передо мной, когда я бежала к твоей избушке, почуяв аромат пирогов.
– А-а-а, ты голодная, – задумчиво проскрипела бабка, неспешно слезая с печи. – Иди, я накормлю тебя, но прежде такую замарашку надо выкупать, гляди, какая ты чумазая.
– Как же я погляжу, бабушка, если от самого рождения я не видела ни солнечного света, ни лиц моих родителей, только темнота вокруг меня, но в ней я будто вижу свет, когда говорю с кем-то. Подивилась старуха смышлености маленькой девочки, подивилась её красоте: густая, длинная, русая коса, красивые, чуть подернутые пеленой утреннего тумана, глаза и тонкий, пусть ещё и ребяческий стан.
