Мальчик проснулся от рёва мотора на улице. Расстроившись, разозлившись, ударил кулачком по матрасу – как хотелось поспать крепко и сладко! А утром – понежиться в тёплой постельке и полным сил, не торопясь приготовить завтрак, умыться и до обеда играть в компьютерные игры. Когда родители уезжали на выходные на дачу, Вова позволял себе распоясаться.
Он постарался в темноте разглядеть настенные часы. Секундная стрелка отбивала такт, минутная и часовая стрелки показывали полвторого ночи. Выспишься тут!
Бешено зарычал мотор автомобиля. Завизжали тормоза – прям животное в предсмертном вопле. Мальчик чуть не плача от досады бросился к окну. В жёлтом свете уличных фонарей площадь выглядела влажной как после мелкого дождя. В центре площади раскинулась пышными ветвями ель, вокруг которой с неистовой яростью разгонялась и круто с визгом разворачивалась BMW. Дворняги срывались с тротуара, заливались лаем на ревущую машину и трусливо отбегали обратно. Вдоль стен домов шатались одинокие фигуры, на лавочках обнимались влюблённые парочки. На стоянке было припарковано несколько машин, вокруг них толпилась галдящая компания подвыпивших весельчаков. Из салона массивного джипа гремела музыка.
Глаза мальчика перестали слипаться, в голове бодро работали мысли. Он с безнадёгой глядел на кипучую ночную жизнь, думая о том, что ночь, на самом деле, разъединяет людей, проводит между двумя племенами такую же, как и она сама, чёрную линию, и два этих племени, те, кто любит спать, и те, кто предпочитает бодрствовать, вряд ли поймут друг друга.
Под ногами заскулил Нестор – овчарка, доблестный страж дома и семьи, любимый друг Вовы. Пёс спал под кроватью и сейчас вылез проверить, не стряслось ли что-нибудь нехорошее.
– Не дадут нам выспаться, – вздохнул Вова, сел на корточки рядом с Нестором и почесал овчарке шею.
Пёс зевнул, обнажив клыкастую пасть, и опустил лапу на плечо ребёнка. Влажным носом обнюхал его лицо.
– Ну ладно, ладно, – рассмеялся мальчик.
Нестор вскочил, поставил передние лапы на подоконник, навострил уши и зарычал. Потом заулыбался, как бы говоря: «Хош разберусь!»
– Да ну, – отмахнулся Вова. – Попробуем так заснуть.
Взвыл автомобиль, и разлаялись громче дворняги. Нестор ответил им не менее сердитым лаем. Затем вытянутую морду повернул в сторону хозяина и протяжно зевнул: «Уж с такими я справлюсь, как пить дать».
– Я тебе верю, дружище, но нам это вряд ли поможет. Пойдём-ка спать.
Случайно взгляд мальчика упал на аппликацию. Поделка лежала на письменном столе. Это был подарок родителям к Новому году. Рукоделию Вова посвятил целый вечер. Старательно вырезал, мерил линейкой, склеивал, смахивал пот со лба, и в итоге получилась самая настоящая картина, пусть и сделанная неопытными руками, однако искренняя и душевная. На ней он, Вова, держал за руки маму и папу рядом с ёлкой, обклеенной кусочками нарезанного ножницами новогоднего «дождика». И чем-то таким уютно-тёплым веяло от аппликации – то ли сладкими запахами семейного торжества, то ли апельсиновым дыханием нового года.
Вдруг в чём-то засомневавшись, Вова схватил аппликацию со стола. Внимательно всмотрелся в разноцветную бумагу, выискивая изъяны, мелкие недоработки. Детали вроде бы на месте, цвета подобраны гармонично, тем не менее…
Некое чувство дрогнуло в нём – как будто он уже и не ребёнок, а взрослый сын, плоть от плоти своих родителей, и через километры отзываются ему их переживания и горести. Странное чувство, наполненное ответственностью и ожиданием худшего. Ведь бывает – щелчок божественных пальцев, дуновение злого рока, и произойдёт всё что угодно: самое неожиданное, самое горькое.
У Вовы ноги подкосились, и он положил аппликацию на тумбочку рядом с кроватью – пусть будет под боком, так спокойнее. Лёг в постель и вымолвил:
– Ничего не случится.
Уткнулся в подушку и заснул быстро, сам не ожидая того.
Разбудил не лай дворняг, не громкая музыка, и вовсе не визгливые машины. Разбудила тишина. Бездонная, тягостная, такая, что и с ума можно сойти. Несколько минут Вова лежал, спрятав голову пол одеяло, вслушиваясь в, казалось бы, абсолютную пустоту. И когда он вылез, густая темнота окружила его. Он не мог разглядеть ни часы на стене, ни оконный проём.
– Нестор, – позвал мальчик, – Нестор.
Тишина. Волнуясь, он опустил руку с кровати и пошарил по полу.
– Нестор.
Никаких звуков.
– Нестор, – жалобно простонал Вова.
Тёплый язык коснулся руки мальчика, и через секунду над кроватью появилась морда овчарки. Вова задохнулся от радостного трепета и потянулся к собаке. Теперь, когда рядом верный друг, он в безопасности. Нестор, стражник дома, прогонит любую нечисть.
Но откуда взялась тревога?
Пугала тишина. Она была лишена того невидимого, наполненного далёкими шорохами и отголосками содержания, которое, как правило, таится под её покровом. Лишена самой жизни, самого человеческого присутствия, словно явилась из загробного мира.
