ГЛАВА 1. Ирония судьбы
— Пирожки горячие, пирожочки! С малиной, брусникой, яблоками!
— Отправился рыцарь однажды в похо-од, ой-ле-ле-ле…
— А вот кому пряников медовых, пряничков!
— Осталася ждать его женка-краса, ой-ла-ла-ла…
— Сбитень горячий! Яблочный! Медовый! Грейтеся, люди добрые!
— Куды прешь, орясина!
— А ты тута локти не расставляй!
Толпа кипела и бурлила, словно ведьмин котел на огне. Лоточники и зазывалы, певцы и фокусники перекрикивали друг друга, детишки тянули мамаш и нянек к леденцам, пряникам и качелям, почтенные отцы семейств обменивались праздничными поздравлениями за кружкой горячего вина, щедро сдобренного пряностями, холостые парни мерялись удалью в состязаниях под заинтересованными взглядами хихикающих девиц…
Одним словом, шум, сумбур и мракобесие.
Мракобесие почему? А потому что происходило все это на главной площади славного города Киартона, как раз между ратушей и дворцом королевского наместника, главным украшением площади служила могучая, высоченная ель, густо увешанная пряниками, конфетами, красными сочными яблоками, усыпанная таинственно мерцающими колдовскими огоньками. И время для веселья вокруг елки было самое что ни есть подходящее — начало второго месяца зимы. Вот только ни о каком Новом Годе в этом мире слышать не слышали, а праздновали… а черт их разберет, что они праздновали! Называлось это «Три ночи Тьмы», или, по-простому, «Три Ночи», и считалось, что шум, радость и веселье в эти ночи на весь год отгоняет нечисть. Чем больше шума и радости, тем лучше отгонит.
Абсурд. Особенно для мира, где ведьмы и колдуны — вполне себе уважаемые члены общества.
Может, все дело в том, что сегодня Вера особенно сильно тосковала по дому? По мандаринам, оливье и «Голубому огоньку», по толпам на предновогодних распродажах и мешавшим спать фейерверкам, даже по надоевшей, до последнего кадра знакомой «Иронии судьбы».
У нее здесь своя ирония судьбы. Даже не ирония, а полноценный сарказм.
Жила себе — не хуже и не лучше других, но в целом неплохо. Дом-работа, работа-дом, одним словом, колея и рутина. Да только колея — привычная и спокойная, и ни о каких переменах Вера не мечтала. Разве что машину поменять и, может быть, в дополнение к бассейну начать ходить на фитнес.
А тем временем в другом мире ведьма Верея из города Киартона начудесила что-то не то… а может, как раз то, что и хотела? Не спросишь ведь. Налицо, как говорится, результат: Вера оказалась в теле старой ведьмы, а ведьма заняла еще относительно молодое, подтянутое, ухоженное тело бухгалтера Веры Васильевны, а заодно ее двухкомнатную квартиру вместе с ипотекой и рабочий кабинет. У-у-у… убила бы захватчицу! Но получилось только посмотреть, и то в самый первый день, пока остаточная связь еще не разорвалась. Что ж, по крайней мере, Вера успела убедиться, что ее доброе имя грамотного специалиста не будет опозорено, а дому не грозит потоп или взрыв газа: как ей передались все умения ведьминой тушки, так и ведьма получила весь багаж знаний и навыков современной женщины с высшим образованием.
Неравноценный обмен! Променять пусть и провинциальный, но вполне пригодный для нормальной жизни город-миллионник на «славный город Киартон» — аж на пять с чем-то тысяч жителей, с тесными лавками и трехдневной ярмаркой вместо супермаркетов, с грязным месивом под ногами вместо чистых тротуаров и городского транспорта, с почтовыми голубями, курьерами и глашатаями вместо телефона и интернета, а уж о бытовухе и говорить нечего. Тоска. И длится эта тоска вот уже почти месяц.
Да плюс еще магия, которую трезвомыслящая Вера всю сознательную жизнь считала бессовестным шарлатанством. Хотя — нет худа без добра! — оказалось, что в быту это самое «шарлатанство» очень даже помогает. За неимением техники, водопровода и центрального отопления — так просто за счастье! Топить дровяную печку и таскать ведра с водой Вера уж точно не нанималась.
И все-таки, ладно бы в простую горожанку. Да хоть и в ведьму — полбеды! Но Верея была городской ведьмой, официально нанятой на работу во благо процветания Киартона и безопасности горожан. «Официально» — то есть через клятву, которую ни разу не отменяет замена души, сущности, памяти или чем там еще эта зараза поменялась, потому что клятва завязана на кровь и магию. А магия никуда не делась. И Вере деться было некуда. А душа не принимала такой жизни. Даже мечталось иной раз, что все это — морок, бред, а она лежит где-нибудь в коме и когда-нибудь очнется. Откроет глаза, а вокруг — привычный мир, и все пойдет по-старому.
Но пока приходилось брать, что дают, и отрабатывать даденное. Вот как сейчас. У городских ведьм на этом совсем не новогоднем шабаше вполне определенная роль, от которой никак не получится отвертеться. И вместо того, чтобы гордо проигнорировать народные гулянья и пересидеть шумные ночи в тишине и покое, нужно выплясывать с бубном вокруг котла на потеху публике. Кино, да и только! «Макбет» местного разлива: костер, котел, три ведьмы завывают дурными голосами дурно рифмованный наговор, опять же призванный нечисть отпугнуть. Как будто сами ведьмы — «чисть», тьфу!
— Тварям Бездны — в Бездне сидеть, тварям Грани — за Гранью глядеть, тварям Пустоты — из Пустоты не уйти…
Баба-Яга на детском утреннике.
Нет, Вера свою роль отрабатывала на совесть. И наговор читала от души, и вокруг котла выплясывала вместе с двумя «коллегами». Ей, в конце концов, за это платят, а что оплачено, то должно быть сделано. Да и чем «городская ведьма» хуже какого-нибудь, тьфу на него, «мерчендайзера»? Другой мир — другие вакансии. А жить все равно на что-то надо.
Отзвучал наговор, Вера и ее товарки-ведьмы синхронно топнули и направили в котел силу. Кипящее зелье взбурлило и свечой выплеснулось к темному, беззвездному ночному небу. Варево светилось собственным светом, полыхало всеми оттенками пламени от опасной газовой синевы до тусклого багрянца, шипело и рассыпало золотые искры. И все выше поднималось в небо. Оторвалось от котла, раскрылось острыми лепестками, прошило ночь, на мгновение высветлив низкие тучи, обрисовав черные ветви деревьев и украшенный флюгером-всадником шпиль на ратуше. На то же мгновение застыло бурление на площади, сгустилась тишина: люди замерли, задрав головы вверх, к огням и искрам в небесах. Красота ведь, не хуже фейерверков!
И тут же взорвались радостными воплями, и праздник вспыхнул с новой силой. Еще бы! Ведьмы свою часть отработали на славу: вон как распугали всю жуть потустороннюю. Теперь и им самим отдохнуть и повеселиться самое время, как говорится, с чистой совестью и спокойной душой.
— Ну что, подруженьки, хлебнем и мы винца? — предложила старшая, Канария. Поправила остроконечную шляпу на растрепавшихся белых кудряшках, блеснула темными глазищами, молодыми, веселыми.
