Мне тогда исполнилось шестнадцать. И каждый день там было одно и то же. Примерно. Но первый день, конечно, был торжественным.
Опустим неприятные подробности, примем как факт – в шестнадцать лет я умудрился оказаться в интернате. Или это умудрили меня и моих родителей. Думайте, как хотите, – пока. Пока я сам не разобрался в том, что со мной происходило в те дни. Все это было как удар мизинца о ножку дивана, то есть конкретный поворот судьбы не туда, понимаете?
В тот день, когда я как будто стал сиротой, все вначале почему-то забыли про меня. И я долго чувствовал не свою беспомощность, как вы могли подумать, – нет. Я чувствовал только странный запах сгоревшего сладкого хлеба, который мы должны были съесть на завтрак.
Да… Жаль, конечно, что здесь гренок на завтрак не делают. Хлеб здесь есть, но никогда – белый, всегда только холодный, и называют его «буханка». Вот за этими буханками, как я узнал позже, на полднике иногда шла охота. «Не потому, что есть хочется, а потому, что просто хочется своего да побольше», – так мне потом рассказал Капуста. Раньше моими друзьями были только друзья моих родителей. Со сверстниками мне было просто неинтересно. А вот Капуста оказался очень даже интересным, да и похоже было, что у него уже столько жизней за плечами – мне столько не осилить ни в одной виртуальной реальности. Вы можете подумать, что мы назвали его Капустой из-за этих жизней за плечами, но это, к сожалению, не совсем так… Не совсем так.
Капуста профессионально умел вскрывать замки на всех дверях интерната, если они были не электронные – тут со мной никто соревноваться не мог. Но самое интересное – он еще более ловко умел заметать за собой следы. Если бы я был замком, клянусь, я бы и не понял, что меня взломали. Прихлебывая суп во время обеда, Капуста, несмотря на свою щуплость и вполне себе безобидный вид, мог кого угодно поставить на место одним взглядом. Странный, в общем, парень. Мы подружились.
Вначале я не понимал, что здесь не так. Детский дом как детский дом. Конечно, обстановка казалась мне неприятной, но закономерной. Дикой, но объяснимой. Я думаю, что это место само по себе я ненавидел меньше, чем невозможность побыть одному, – вокруг теперь постоянно кружили «братья и сестры».
Да, все обитатели этого места, как я потом выяснил, автоматически становились друг другу братьями и сестрами. Давайте подчеркнем – не сёстрами, а именно сестрами. Так девчонок называли воспитательницы, так они должны были обращаться друг к другу. Впрочем, меня это почему-то не насторожило. Сестры так сестры. Братья так братья. По иронии судьбы я всегда мечтал, что у меня появится братик или сестричка. И они появились. Но целой стаей не очень-то грамотных, голодных оболтусов, да еще и сразу после того, как у нас дома сгорели гренки на плите. Чудо произошло шиворот-навыворот: я лишился родителей, но получил целую бригаду братиков и сестричек.
Отец учил меня всему, что должен знать каждый человек: выбирать и читать хорошие книги, писать эссе, принимать решения, играть на фортепиано, говорить на английском и французском языках, программировать, пользоваться парольным менеджером, проверять пароли на надежность – говоря проще, «взламывать» их, и самое главное – не давать информацию о себе никому.
Отец твердил мне: «Даже если тебе кажется, что у тебя ничего не осталось, не дай забрать информацию». Вы спросите: «Какую именно информацию?» Уникальную. Любой человек является уникальным носителем информации…
Эта информация о тебе каждый день попадает в Сеть. А что попало в интернет, остается там навсегда. Мы даже не задумываемся, какие потоки персональных данных утекают в кибермир, скапливаясь в целые озера данных. Информационные потоки о наших привычках, предпочтениях, встречах, планах, удачах, переживаниях тонкими ручейками сочатся из наших электронных гаджетов, социальных сетей, камер наблюдения и банковских карточек, образуя полноводные информационные реки. Послушай внимательно, что именно мы раскрываем о себе и почему это может быть опасно.
Каждая организация, с которой ты взаимодействуешь через веб-сайты, приложения или устройства, хранит информацию о тебе на своих серверах. Каждый крупный веб-сайт, на который ты заходишь с компьютера или мобильного телефона, старается собрать максимум данных о тебе и твоей технике. И если даже техника чужая – ты заходишь с устройства друга, компьютера в интернет-кафе или из библиотеки, – системы будут пытаться идентифицировать твою личность. И системы идентификации тебя потрясающе многослойны. Все набранные тобой слова на экранной клавиатуре планшета уходят производителю техники, определяя твой психологический портрет. Все отправленные сообщения друзьям и запросы в поисковик сохраняются в базе данных провайдера. Твои ежедневные маршруты сохраняются операторами сотовой связи, потому что твой мобильник всегда у тебя в кармане. Браузер, как правило, передает посещаемым веб-сайтам полную информацию об устройстве, предыдущем открытом сайте, а сама операционная система телефона сливает записную книжку напрямую в фирму-производитель. Компьютерные операционки (например, MacOS или Windows) вообще подключены к специальным серверам для сбора твоих данных напрямую – файлы, движения мыши, разговоры у компьютера наполняют озера данных кибермира. Таким образом, когда ты набираешь своему другу сообщение в мессенджере, твои данные попадают к производителю телефона, производителю его операционной системы, провайдеру, компании-владельцу мессенджера, фиксируя при этом твое положение по спутникам GPS или вышкам сотовой связи, записывая всевозможные детали о происходящем в соседних приложениях и даже об уровне заряда батареи. Так зачастую делают приложения такси – ведь чем меньше заряд батареи, тем более высокая цена на поездку тебя устроит (иначе не уедешь вообще: пока ты будешь ожидать предложение такси подешевле, телефон уйдет в спячку). Все эти озера данных о тебе невероятно ценны. Их продают и покупают (легально и нелегально), их крадут и добывают, их анализируют, изучают и сохраняют, собирают и используют (нередко и против тебя).
