Ивления, раскинув руки, упала в густую траву, перевернулась на спину, с наслаждением вытянулась и притаилась.
Весна еще не закончила своего цветения, а уже пришли жаркие дни. Поля ждали дождя, поднявшиеся колосья сникали под палящим солнцем. Но на высоком голубом небосводе не было ни облачка.
Сбоку шумел лес, призывно маня скрыться от яркого, слепящего солнца под сенью молодой весенней листвы.
Могучий Днепр огибал притулившиеся к подножиям невысоких холмов избы, унося серые воды в Русское море. Ветерок с реки нес прохладу на луг, покрытый невысокими травами и усыпанный цветами.
Ивления лежала, ни о чем не думая, наслаждаясь теплым днем, пением птиц, стрекотом кузнечиков. Прошло некоторое время, и она забеспокоилась: где же Варяжка? Надоело уже прятаться. Неугомонный нрав требовал деятельности, но и обнаруживать себя просто так не хотелось. Пусть поищет подольше.
Варяжка между тем давно уже приметил белеющее полотно рубахи и подкрадывался как тать в ночи: тихо и осторожно. Неожиданно он навис прямо над девушкой, и она встрепенулась, ойкнув.
– От кого ты спрятаться надумала? – рассмеялся парень. – Я тебя из-под земли достану. Проиграла! Выполняй обещание.
Он свалился в траву рядом с ней, предусмотрительно откинув меч, чтобы ненароком не напороться на него самому и не ранить подругу.
– Тебе хорошо, – надула губки Ивления, – ты старше, выносливее.
– Зачем спорила тогда? Сама же сказала: кто проиграет, тот и обязан будет целовать. Я виноват, что ли, что далеко все насквозь вижу и бегаю быстрее тебя?
– Ах, так! – Ивления резво вскочила и помчалась к лесу.
– Ну, погоди, – возмутился Варяжка.
Он быстро догнал ее и повалил в траву.
– Я дальше пробежала. Ты проиграл. – Ивления учащенно дышала после сумасшедшего бега и старалась выровнять дыхание, но смотрела на паренька с победной гордостью и некоей хитринкой: дескать, все равно тебя переспорю и свое докажу.
Щечки ее порозовели, темная коса выбилась из-под венца, несколько прядей нависло на лоб. Синие, темнее вечернего неба глаза сверкали в лучах солнца. В их бездонности можно было утонуть.
– Ну, хорошо. – К изумлению девушки, Варяжка не стал препираться, а, прижав ее к земле, впился в губы теплым влажным ртом. Он слишком долго упрашивал ее согласиться на поцелуй, чтобы теперь заботиться о том, кто должен целовать первым.
Сладкая волна наслаждения и истомы перехватила дыхание. Ивления зажмурилась, всецело отдаваясь страстному поцелую, и опомнилась только тогда, когда настойчивые мужские руки поползли по краю подола, стараясь поднять его.
– Нет, Варяжка, нет, – вскрикнула она, отталкивая парня от себя.
– Ты чего, Ивления? Я тебя люблю, ты знаешь. Хватит нам людей смешить, все и так видят, что мы с тобой встречаемся. Хочешь, я сегодня же к тебе сватов пришлю?
Мрачная тень вдруг набежала на лицо девушки.
– Ах, Варяжка, я рада бы за тебя замуж выйти, но сватов пока не надо засылать. Боюсь я… – она не договорила, удрученно вздохнув.
– Странно ты как-то говоришь, Ивления? Чего ты боишься? Я что, опозорен в глазах людей недобрым именем? Семья моя известна и родовита, да и сам я верой и правдой князю Ярополку служу, в боях свою доблесть не раз доказывал. Все меня прочат в воеводы. Я не беден, прокормить и тебя, и детей наших смогу. И бабушка твоя всегда благосклонно ко мне относилась…
При этих словах девушка вновь вздохнула. Новая мысль вдруг посетила Варяжку. Он сел и язвительно осведомился:
– Ивления, может, ты другого молодца встретила?
– Что ты, Варяжка, – Ивления тоже приподнялась, подтянула колени к подбородку, обняла их руками, – никого я не встретила. Да разве найдется молодец пригоже тебя? Ты хороший. Поверь, нет у меня иного желания, чем замуж за тебя пойти.
– Так что же ты меня мучаешь?
– Бабушке нехорошее видение было…
Варяжка посмотрел на нее с удивлением и некоторой долей недоверия: чего крутит?
– Ничего не пойму. При чем здесь бабушка? Объясни толком.
– Это долгая история.
Ивления замолчала, явно не желая продолжать этот разговор.
– Раз начала, так рассказывай, а то ходишь вокруг да около…
– Понимаешь, может, это тебе покажется странным и ты не поверишь, – замялась девушка, но, увидев недовольный взгляд парня, смутилась: – Но если настаиваешь, то слушай. Знаешь, в Киеве когда-то жила бабка Ярина?
– Еще бы! Ведь она меня от смерти спасла. Я-то ее не помню совсем, мальцом был, а матушка моя часто ее добрым словом поминает. Я в горячке лежал, не жилец уже был, когда бабку Ярину ко мне привели. Она возле моей постели несколько суток провела и поставила на ноги. Она вроде бы ворожбой занималась…
– Да, только она доброй колдуньей была, зла никому не причиняла. Ну так вот, слушай дальше. Наш род от Дара ведется. Он волхвом был, на капище Перуна обитал. А бабка Ярина деду Дару названой сестрой приходилась. Семьи их дружили, друг друга в гости приглашали, как водится. У Дара была дочь Надежда, мать моей бабушки. А оказалось, что все совсем не так. Когда моя бабушка родила дочь, то есть мою маму, бабка Ярина открыла тайну, которую скрывала много лет. По ее словам выходило, что Надежда – это ее родная дочь, а не Дара.
– Подожди, – перебил Варяжка, – запутала ты меня совсем своей родней. Я так понял, что твоя бабушка Ярине внучкой приходилась. Так, что ли?
– Точно, – подтвердила Ивления. – Оказывается, Дар взял Надежду еще грудным ребенком и воспитал как родную. Бабка Ярина так и умерла бы с этой тайной, но ей нужна была девочка, чтобы передать свои знахарские навыки. Ты знаешь, наверное, ведуньи свое мастерство должны передавать потомкам по женской линии, а у нее все мальчишки рождались, всего два сына, и у них, как назло, тоже одни мальчики в роду были. Ярина просила бабушку отдать ей свою дочь на воспитание. Ой, ну ты же знаешь мою бабушку! Она хоть и была молода, но тогда уже славилась упрямством и независимостью. Бабушка сразу отказала Ярине, заявив, что дочери своей желает лучшей доли, чем жизнь ведуньи, что она, дескать, горькую, полную лишений судьбу своей дочери не собирается собственными руками ткать.
Бабушка потом мне рассказывала, что в ту пору как раз горожане почему-то стали колдунов с Лысой горы прогонять, дома их разорять и сжигать. С тех пор, говорят, ведьмы на Лысой горе не живут, только шабаши устраивают.
Так бабка Ярина ни с чем и удалилась. После этого бабушка моя с ней и родней ее перестала знаться, как отрезала. Прожила бабка Ярина не менее века и умерла как раз в то лето, когда я родилась. Ох, говорят, и тяжело же она умирала: все никак не могла успокоиться. Оно и понятно – дело жизни своей преемнице не передала.
И с ее смертью стали моей бабушке странные сны являться. Во-первых, незадолго до моего рождения привиделась ей во сне как наяву Ярина. «Не захотела ты дочь свою отдать мне на воспитание, так я во внучку твою переродилась, – сказала она, – и назвать ты ее должна Ивленией
