Летом 2020 года, спустя год после начала терапии, плотину прорвало, и все мои запертые чувства, эмоции и опыт оказался на пустых страницах. Это был разгар пандемии – вместе с моим парнем мы были заперты в одной квартире; у обоих не было работы, мы, как умирающий огонь, проедали наши последние деньги. Наши чувства и отношения уже давно не были прежними, и булькали где-то под кожей. На тот момент времени я только начинала свой путь к исцелению. Во мне как будто щипцами растаскивали разрывающиеся куски плоти. Терпеть не было сил. Мне так хотелось рассказать свою историю – и одновременно было некому – что я со своей закрытой страницы в социальной сети удалила всех, кроме 12 избранных. В этот список попали те, кто находился со мной рядом в эти годы, но при этом это не были близкие мне люди. Случайные путники (вроде некоторых моих сокурсников) попали в ловушку бармена, вынужденного слушать. Первые куски текста я выкладывала в открытую, в качестве постов на своей странице. Я принялась за работу, забывая о еде и воде, а иногда и сне. За окном сменялись дни, я каждое утро садилась за компьютер, не беспокоясь о своей безопасности или анонимности. Мной двигало отчаяние и ярость – сжигая себя, я, не оглядываясь, забирала всех с собой.
Так и появился "Берег мрачного моря" – исповедь человека, только выбирающегося из океана тьмы, в котором жил. За несколько месяцев я успела написать около 12 авторских листов (больше 100 страниц), покрыв примерно пятнадцать лет своей жизни. Не помню, что случилось после, но тогда я застопорилась с работой, и, к счастью, эту рукопись так и не закончила. Она осталась в черновиках. Я не знала, в какое издательство её пристроить. Что-то мне подсказывало, что перечитывать этот текст не стоило, и я не ошиблась. Когда я вернулась к нему в 2024 году, у меня с первых строчек стали наворачиваться слёзы. Сложно представить, какого было моим читателям, если даже меня так скоро стало выворачивать наизнанку. Не от отвращения, а от вернувшейся боли и сожалений, которых даже в этом времени оказалось слишком много, чтобы отнестись к свершившемуся прошлому спокойно.
Несмотря на всё это, название осталось, как и сам образ: я ступаю по дну моря, шаг за шагом поднимаясь по дну всё выше и выше. Сначала над водой оказывается моя голова, потом я открываю глаза. Вижу берег – ориентир становится реальным – он покрыт галькой и обтёсанными круглыми камнями, которое тоже когда-то исторгло море. Надежда, которая мелькала лишь тусклой звездой над водой, превращается во всё более крепкую опору под ногами. Я выбираюсь из моря, сажусь на этот берег и наконец-то могу смотреть вдаль – за горизонт – в светлое будущее.
Иногда это же море выбрасывает на берег новые камни. Оно не пересохло – и вряд ли когда-нибудь сможет – ведь эта тьма, как и мое прошлое, навсегда остались частью меня. Время от времени я возвращаюсь к нему.
Поскольку образ и название никак не покидали меня, а тот черновик, в лучшем случае, выйдет после моей смерти, я решила освободить его. Теперь пусть каждая история, которая не нашла себе дом в журнале, сборнике или издательстве, окажется здесь – на том берегу, где она появилась в самом начале.
2 октября 2024
– Это наша последняя встреча, – прошептала девушка, сидевшая в кресле-каталке и облачённая в невидимую вуаль надежды.
– Не драматизируй! – стоявший за ней парень сжал ручки её кресла изо всех сил, – Ты же всегда борешься до последнего!
Она с трудом поддерживала свои глаза открытыми. Голубые реки вен проступали на её полупрозрачной коже и извивались, испещряя тонкие, ослабшие руки. Перед ней распахивалась пропасть, поросшая свежей травой, пробивавшейся из-под пожухлой, пропитанной весенней влагой, бурой шерсти.
– Поверь мне, – обратилась она к любимому с нежностью, – В последний раз.
Она, улыбаясь, повернула свою голову вбок, взглядом скользя по возвышавшемуся над её креслом незнакомцу, стоявшему чуть поодаль. Она видела его впервые в своей жизни, и как ни странно, их встреча тоже будет последней.
– Ты же понимаешь, – возразил её парень, обходя кресло и вставая перед девушкой на колени, – Я не могу просто отпустить тебя.
Он взял в свои ладони её руку, и она почувствовала прилив тепла к её отходящему в иной мир телу. Ожидавший салдар – вестник смерти и провожающий – рассматривал её всё ещё горевшие ледяные глаза.
– Нам пора в Галанн, – то был неумолимый факт, – Позволь сопроводить тебя.
– На что ты смотришь? – спросил девушку парень, когда его взгляд, направленный туда же, пролетел сквозь воздушную пустоту.
Девушка проигнорировала салдара и повернула голову к любимому. На его щеке проступили слёзы, которые он удерживал, как мог. Она наклонилась к нему, как волнистая ива к глади озера, и он поцеловал её щёку.
– У меня есть желание, – шёпот девушки с нежностью касался изгибов его уха, – Ты исполнишь его?
– Конечно! – заверил её парень, улыбаясь, как полуденное солнце, и утирая слёзы кулаком, – И последним оно не будет.
– Живи своей жизнью, – засияла она в ответ, преисполненная благодарностью, – И никогда не оборачивайся.
Она отстранилась, убирая за ухо поредевшую, но всё ещё длинную, лунную прядь своих гладких волос. В её ямочках на щеках резвились зайчики нежного, отражённого света. Узкой спиной, хрупкими плечами она упёрлась в спинку кресла-каталки, закрыла глаза, чувствуя, как по щекам её погладил юный ветер, и её душа вытянулась вверх, как пробившийся из-под земли росток дерева. Он устремился навстречу солнцу, далёким звёздам и новым вселенным, пока не покинул тело.
– Нет! – увидев, как голова возлюбленной склонилась над грудью в последнем вздохе, парень бросился к ней в объятья, – Нет!
Его крик разрезал дымку перистых облаков, обращённый в мир, как блестящий, карающий клинок, которому не суждено найти цель.
– Нам пора в посмертие, – повторил возникшему рядом с ним призраку девушки салдар, материализующий в открытой ладони карту нужного им входа в Галанн.
– Тебе пора, а мне – нет, – ответила она, и её аура переливалась свободой зелени ранних листьев липы, – Я хочу присмотреть за своим любимым.
– Позволь напомнить тебе, что тогда с тобой будет, – салдар опустил расправленную было ладонь, – Ты станешь гидимом, блуждающей душой.
Девушка смотрела на возлюбленного, убитым нежданным горем, старающимся растормошить её пустое тело.
– Я не готова уйти, не видишь? – спросила она у салдара, и в неё голосе бушевал океан возмущения, – Я не хочу уходить, пока есть то, что я могу ему дать.
– Ты всегда можешь присматривать за ним из Галанна, приходя на его зов, – напомнил ей салдар то, что она и так интуитивно знала, – Никто не сможет остановить тебя, кроме собственной воли.
