Когда мне было четыре, я обожал ходить в детский сад. Мне там очень нравилось! Воспитатели и дети были ко мне дружелюбны и внимательны. Меня никто не ругал и не одергивал, я был самим собой и вел себя совершенно раскрепощенно.
– А у меня новый грузовик! Смотрите, какой красивый! Он синий! И быстро ездит! – хвастался я и радовался тому, что воспитатели и дети собираются вокруг меня и нахваливают мою новую синюю машинку.
Когда же я возвращался домой, все было совершенно по-другому. Моя мама на меня обращала внимание только в том случае, если хотела отругать. Я был для нее помехой и в гостиной, и на кухне – и как бы ни старался играть где-то в сторонке, она почему-то все равно спотыкалась о мои игрушки и принималась отчитывать меня:
– Опять ты все раскидал!
А если я начинал объяснять, что играю недалеко от своего ящика с игрушками, мама даже слушать не хотела – я все равно оставался виноватым, а мои игрушки летели в мусорное ведро.
– Даже не смей оправдываться! Я себе чуть шею не свернула! – отвечала мама раздраженно, после чего возвращалась в кухню, наливала себе очередную чашечку кофе и до вечера болтала по телефону, абсолютно уверенная, что провела с сыном отличную воспитательную работу.
Каждый такой эпизод разбивал мне сердце. Как бы я ни старался вести себя хорошо, как бы ни пытался заслужить родительское поощрение или похвалу – я все равно оставался для них плохим сыном. Маму раздражало само мое присутствие, а отец вместо того, чтобы защитить меня, всегда принимал мамину сторону и потворствовал ее истерикам, подтверждая тем самым, что ее душевное спокойствие ему гораздо важнее, чем мое гармоничное развитие.
В результате всех этих стычек и стресса к десяти годам я заработал себе язву желудка, а к тринадцати – кислотный рефлюкс. Но в семнадцать я сбежал из дома – и только тогда наконец-то смог вздохнуть полной грудью.
Пока я жил с родителями, их постоянное давление и требования казались мне настолько нормальными, что, когда я съехал от них и они перестали занимать в моей жизни столько места, у меня появилось чувство, будто я переместился на другую планету. Теперь для меня первостепенными стали лишь мои желания – я мог говорить и делать что хочу и даже оставлять в раковине грязную посуду!
За первые пару недель самостоятельной жизни я испытал такую свободу, что едва ли не летал от счастья!
Психологию я решил изучать еще в школе. Однако родители постоянно внушали, что высшее образование мне не светит. Но я все же поступил в университет, несмотря на то что сделать это было нелегко. А когда стал студентом, передо мной открылся целый мир – и я наконец-то получил возможность с научной точки зрения объяснять себе поступки людей и мотивы их поведения.
На протяжении пяти лет я изучал феномен психологической манипуляции и словесных оскорблений, а также то, как он влияет на психофизическое состояние человека и его способность строить здоровые отношения. И еще я узнал, что такие люди, как мои родители, называются нарциссами.
Во время учебы я знакомился и встречался с разными симпатичными девушками и заметил одну странную особенность: больше всего меня тянуло к тем, кто заставлял меня усомниться в том, что я считал правдой. Все отношения с девушками словно развивались по одному сценарию: первое время после знакомства я был очарован своей новой подружкой, приходил в восторг от ее смеха, грации, меня покорял ее невероятный интеллект и большая увлеченность выбранной специальностью. Но спустя какое-то время я начинал замечать, что она позволяет себе бесцеремонные комментарии в чей-нибудь адрес, причем всегда эти комментарии делались за глаза – лишь когда мы оставались с ней один на один. Как-то раз одна из таких моих подружек озадачила меня фразой в адрес своего преподавателя:
– Вот бы моему профессору иметь мои мозги!
Прозвучало это довольно странно, потому что высказывание было сделано в адрес профессора, чьи лекции посещали сотни студентов и который вообще вряд ли знал имя этой моей подружки.
Со временем наши отношения становились все хуже и хуже. Мы часто ссорились. Мелкие стычки, которые можно было бы принять за обычное недоразумение, раздувались моими подружками до грандиозных скандалов с обвинениями типа «Да ты меня вообще не любишь!» или вырастали во что-то гораздо более драматичное. Причем после нашей ссоры именно мне приходилось унижаться и вымаливать прощение, которое не так-то легко было получить.
В конечном итоге как-то раз во время одного из откровенных разговоров за чашкой кофе с моей сокурсницей Конни я услышал от нее слова, которые меня буквально огорошили:
– Тебе нужно помириться с родителями. Иначе ты так и будешь постоянно выбирать девушек, точь-в-точь напоминающих твою мать.
– Что?! Ты спятила?! – возмутился я.
Конни пожала плечами.
– Ты не понимаешь: тебя так воспитали. Именно такие девушки тебя привлекают – нарциссического типа. Поверь мне, я давно за тобой наблюдаю… – она сделала большой глоток латте и добавила: – Да мы все такие! Нас притягивают знакомые типажи. Но чтобы этого не происходило, нам нужно преодолеть этот шаблон поведения. Иначе мы просто не сможем двигаться дальше.
Тем вечером я ушел от Конни в крайне взволнованном состоянии. Неужели она права? Неужели я и впрямь погряз в неудачных отношениях, потому что на каком-то нездоровом уровне подсознательно к ним стремлюсь?
Этот разговор изменил мою жизнь и вдохновил меня написать диссертацию о типичных моделях поведения мужчин и женщин при выборе романтических партнеров и о том, как на это могут влиять взаимоотношения с родителями. Целая группа замечательных людей согласилась участвовать в моем исследовании и подробно рассказать о своих отношениях и о том, как у них протекал период влюбленности. Благодаря своим исследованиям я не только всесторонне изучил вопрос взаимоотношений, но и сделал такие масштабные открытия, о которых и мечтать не мог!
Я увидел, что все поведенческие шаблоны четко прослеживаются: Студента X воспитал Родитель Y – человек с определенными чертами характера. А потом Студент X начал встречаться с романтическими партнершами, проявляющими те же черты, что и Родитель Y. И да, участники моего исследования всегда отрицали какую-либо взаимосвязь между их любовными отношениями. Они с упорством утверждали, что последние отношения были совершенно другими, а расставание с каждым романтическим партером происходило по совершенно разным причинам.
