Макухины засиделись в гостях у родственников по поводу возвращения из армии племяша Вовки. Тот отслужил в стройбате, но когда нажрался, то всем говорил, что «тянул лямку» в какой-то спецроте, и все порывался показать добровольцам убойный приемчик. Но желающих зашибить в первый же вечер вольной жизни хиловатого, но задиристого дембеля, тем более у него дома, не находилось. И Вован вскоре заснул на пышных коленях соседки по столу (и по лестничной площадке) соломенной вдовушки Ираиды Павловны, которая теперь сидела с глупым видом и мечтательно гладила дембеля Вовку из «спецроты» по волосам, умышляя, как бы ей сподручнее утянуть его к себе домой.
Чету Макухиных оставляли заночевать, но они решительно отказались – не было у них такой привычки, спать где-то вне стен своей уютной квартирки на Матросова, 14. И они заспешили на автобусную остановку.
– Да быстрее давай! – раздраженно поторопил Егор свою жену Ларису, задержавшуюся у зеркала в прихожей – прическу там поправить, губы подмазать. Но как Макухины не спешили, на последний автобус не успели. А добираться на свою улицу Матросова им надо было почти через весь их областной городок, хоть и компактный, но продолговатый.
– Может, вернемся? – неуверенно предложила Лариса.
– Ага, щас! – зло рыкнул в ответ Егор. – Видел я, как ты пялилась на этого, как его, Самбуряна!
– Да что ты такое говоришь? – растерянно пролепетала Лариса. – Ну, сидел напротив какой-то мужчина, может, и поглядела на него ненароком. Да что тут такого?
– А ничего! – продолжал ревниво пыхтеть Егор. – Не хрен глазеть на чужих мужиков, когда свой рядом сидит!
– Так что теперь будем делать? – отвлекая мужа от взрывоопасной темы, торопливо спросила Лариса. – Такси вызовем?
– Такси надо было на дому вызывать, – все еще сердито пробурчал Егор, закуривая. – Ну, попробуй на остановку его вызови. Может и приедет.
– Щас, щас, – торопливо зашарилась в сумочке Лариса. – Где же у меня мобильник-то… А, вот! Ну, надо же, да он разрядился. Попробуй. Егорушка, ты вызвать по своему телефону.
– Ха, «по своему!» – уже почти миролюбиво передразнил жену Егор. – Да я и не брал его с собой.
– Приехали! – развела полными руками Лариса. Они стояли на этой плохо освещенной конечной остановке вдвоем. За виднеющейся метрах в полста новенькой девятиэтажкой, в которой они только что гостили, города уже не было. Там начиналась западносибирская лесостепь, поросшая березовыми колками. Справа был какой-то законсерированный еще в 90-е годы секретный, завод, потом пологая балка, к которой подступало городское кладбище. А за погостом вновь светились огни города. Он был выстроен как-то подковой, следуя изгибу реки, на которой стоял вот уже три сотни лет.
На автобусе до их дома надо было ехать километров восемь. А если пересечь кладбище, то всего-то надо было бы пройти с километр.
– Пошли пешком! – решительно сказал Егор, затаптывая окурок.
– С ума сошел! – охнула Лариса. – Через весь город. Ну, разве такси по дороге какое подберет.
– Да какое там такси, – нетерпеливо мотнул головой Егор. – Через кладбище пойдем и минут через двадцать будем дома.
– Через кладбище? – с ужасом переспросила Лариса. – Ни за что! Я мертвых боюсь.
– Дурочка! Не мертвых – живых надо бояться! – засмеялся Егор и приобнял жену. – Это сейчас самое спокойное место в городе. Да и я знаю здесь каждую тропинку. Пацанами еще сюда бегали, даже ночевали на спор, геройство свое показывали. Пошли, пошли, доставлю тебя домой в лучшем виде.
И, не слушая слезливых возражений жены, увлек ее за собой, сначала по тротуару, потом, обогнув серую громаду девятиэтажного дома, по извилистой песчаной тропинке, желто светящейся в свете мордатой луны к частоколу темных крестов, пирамидок со звездочками, причудливых башенок редких склепов. Кладбище это было старое, все заросшее деревьями и кустарниками, высаженными когда-то совсем маленькими саженцами родственниками умерших за оградками могил, и здесь уже несколько лет как никого не хоронили, а отжившие свое находили упокоение на новом погосте, за чертой города.
Егор нашел известный ему с детства лаз в ограждении кладбища, чуть нагнувшись, шагнул туда, в тень кладбищенских зарослей, и подал руку жене.
– Ну, смелей! – прикрикнул он на замешкавшуюся Ларису и грубовато дернул ее на себя. – Иди за мной и ничего не бойся. Скоро будем дома.
И, фальшиво насвистывая для храбрости, бодро зашагал по хорошо утоптанной тропинке между целыми и упавшими оградками, деревянными и железными коваными крестами, угрюмыми каменными памятниками, отбрасывающими причудливые изломанные тени. Лариса, боясь смотреть по сторонам, торопливо семенила за мужем, не выпуская его руку.
Они прошли метров двадцать-тридцать, когда расслышали негромкий гомон хриплых голосов и разглядели мигающий пере ними сквозь листву кустарников желтый огонек костра.
– Что это? – в ужасе замерла на месте Лариса. Вынужден был остановиться и Егор, так как Лариса цепко держала его за руку.
– Да ерунда, – сказал он. – Бомжи, наверное. Летом они здесь, бывает, ночуют. Безобидный народ. Но если ты их боишься, обойдем. Тут есть один хитрый сворот. Пошли.
И Егор сошел с натоптанной тропинки и по жесткой, цепляющейся за ноги траве повел жену в обход старого могильного холмика с разведенным на нем костром под сенью большой сосны, вокруг которого сидели и полулежали не меньше десятка жутковатого вида мужчин и женщин, пили какую-то дрянь из маленьких флаконов и закусывали разведенной кипятком лапшой.
Когда Макухины уже снова выходили на основную тропу, на их пути внезапно выросли трое из тех, что бражничали у костра – они каким-то звериным чутьем уловили их обходной маневр.
Егор резко остановился, и Лариса от неожиданности уткнулась ему в спину, выглянула из-за нее и с тихим стоном «Ах!» обхватила мужа и повисла на нем.
– Ну, и чего вам надо, покойнички? – едко сказал еще не протрезвевший Егор, осторожно освобождаясь от цепких рук жены.
Из преградившей им путь троицы вперед выступил самый здоровый, с клочковатой бородой и спутанной копной пегих волос на голове. В грязной руке он держал напоказ большой кухонный нож с тускло отсвечивающим и зазубренным лезвием. Двое других бомжей помахивали один обрезком трубы, другой толстой сучковатой палкой.
– Выкладывайте все из карманов и че там у бабы в сумочке, и валите дальше, – ощерив в наглой усмешке неожиданно крепкие зубы, сипло сказал здоровяк. – Это наша территория, здесь бесплатно никто не ходит. Особенно ночью.
– Егорушка, отдай им, отдай! – лепетала Лариса из-за спины мужа. Зубы ее от страха начали клацать.
