Когда-то, лет 10–15 тому назад этот райский уголок американского города Среднего Запада облюбовали весьма обеспеченные представители высшего звена среднего класса, в тот период их жизни, когда взрослые дети, начав самостоятельную жизнь, покинули родительские дома. В их просторах одиноким, не первой молодости людям уже не было надобности. Потому они построили в этом, одном из самых престижных районов города, кооператив. Он состоял примерно из 40 одно – двух – этажных домов и четырехэтажного многоквартирного здания, куда, как правило, селились те, кто не хотел, либо не мог по возрасту одолевать заботы, связанные с домом. Размер квартир, естественно, определялся уровнем потребностей и материальных возможностей владельцев (арендаторов). Главное преимущество этих жилищ (и домов, и квартир) для лиц не первой молодости состояло в том, что в отличие от самостоятельных домов (с требующими ухода приусадебными участками, бассейнами), здесь и лужайки, и бассейн, и озеро, и теннисный корт – все было кооперативным. Жильцы выплачивали ежемесячный (относительно немалый) взнос за обслуживание этих удобств, которое обеспечивалось штатным персоналом офиса.
Офис (контора, или ЖЭК – по-советски) размещался здесь же в здании кооперативного клуба, который использовался для коллективных мероприятий: групп здорового образа жизни, любителей игры в бридж, коллективных вечеринок, банкетов, которые жильцы устраивали по разным поводам: зимних и осенних общенациональных праздников, по случаю открытия бассейна (в начале лета), его закрытия (в середине осени) и др. За небольшую плату, можно было клуб арендовать для индивидуальных торжеств, например, в связи с днем рождения, бракосочетания (что бывало и здесь), приездом гостей и пр.
Под названием Forest Lake (Лесное озеро) кооператив был расположен в очень удобном для сообщения месте. Простирающиеся недалеко скоростные дороги обеспечивали возможность за относительно короткое время добираться до аэропорта, центров развлечений, наиболее популярных торговых центров.
К этому времени состав основателей кооператива был неизменным с начала заселения и напоминал обитель большой семьи, где все в основном все знали друг о друге, радостно встречались на торжествах, организовывали совместные путешествия. Лишь единственным исключением был новый обитатель двухкомнатной (one bedroom) квартиры на четвертом этаже четырехэтажного здания. Он поселился, полгода назад и еще не успел, либо не хотел вступить в какие-либо контакты с соседями. За пределами приветствий в виде соответствующего помахивания головой, либо реплик: «Hi», «ОК», «Thank you»? от него никто не услышал ни разу ни слова.
Хозяйка этой квартиры умерла и ее внук, получивший последнее пристанище бабушки в наследство, сдал его в аренду русской женщине, которая оформив документы на свое имя, поселила туда, как пояснила, на время, своего родственника. Им был высокий, стройный, светловолосый мужчина лет сорока, который и национальностью, и возрастом внес разнообразие в эту среду коренных, немолодых американцев. Он, естественно вызывал их жгучее любопытство. Соседи шептались, выпытывая друг у друга хоть какие-то сведения о незнакомце, но ничего, никому о нем узнать, не удалось. Только одна «дама с собачкой» сказала, что как-то давно видела его с какой-то, примерно его возраста блондинкой, когда они, выйдя из подъезда, садились в машину, за руль которой блондинка и села.
Этот жаркий октябрьский день был настолько нетипичен для этого времени года этого края, насколько типично было поведение пребывающих на улице обитателей «Forest Lake». Вдоль освещенной солнцем, неуместно высвечивающим увядание крон деревьев, кустов и клумб с цветами самой длинной здесь «центральной» улочки, расслабленно разгуливали мужчины, женщины с собаками разных пород и размеров, бегали, либо в интенсивном темпе шагали блюстители здорового образа жизни. Встретившись взглядом, соседи со стандартной улыбкой приветствовали друг друга, произнося такое же стандартное «How are you» и, не проявляя ни малейшего интереса к ответу, следовали далее.
Но вдруг что-то резко изменилось. Так бывает, когда в ясный солнечный день внезапно врывается гроза, с внушающими угрозу звуками, нервным дрожанием крон деревьев, тревожным потемнением атмосферы. Люди с неосознанным испугом оглядывались по сторонам, пытаясь как-то уловить причины возникновения беспокойства в их, до скуки размеренную жизнь. Поддавшись интуиции, они двинулись к многоквартирному зданию, поскольку, именно туда было устремлено движение незнакомых машин.
Для того чтобы преодолеть расстояние даже между самыми отдаленными домами и улочками, здесь требовалось не более 5–7 минут медленной ходьбы, и потому, через мгновенья они увидели две машины: полицейскую и корреспондентскую ведущей в этом городе газеты. Тут же соответственно стоял полицейский и корреспондент с тяжелой камерой в руках.
Близко подходить никому не дозволялось, потому любопытные в ожидании новостей, скопились на дозволенном расстоянии от места происшествия. Однако ошеломляющая новость не заставила себя долго ждать: в квартире, где проживал загадочный русский, обнаружен его труп. Это привело расслабленных спокойствием и уютом американцев в шоковое состояние, сопровождавшееся репликами о загадочных, угрюмых, замкнутых русских, о русской мафии и тому подобном.
К вечеру, испуганные «форестлейковцы» рассредоточились по своим жилищам, с нетерпением ожидая следующего дня, когда прояснятся подробности. Но второй день никаких новостей им не принес. И только на третий день по телефону пришло сообщение о том, что все приглашаются на собрание в большом зале клуба к 7-ми часам вечера, где информацию даст представитель местной полиции капитан Дуглас.
Никакими прежними мероприятия не заполнявшийся более чем на половину зал, ныне, уже за полчаса до назначенного времени не мог вместить всех желающих услышать информацию с первых уст. Ни стульев, ни ступенек, ведущих на верхний этаж, ни даже пространства для стояния в зале не хватило, и кое-кому пришлось «вытянув ухо» томиться в коридоре.
В назначенный час за столом «президиума» сидело несколько членов правления кооператива, над которыми возвышался огромный, крепко сбитый капитан Дуглас. Он был в гражданском темно-сером костюме, что придавало его облику мягкость и доступность. Хотя не трудно было представить, как образ огромной детины преобразовывался в полицейской форме. Здесь этот мужчина 45–50 лет, выглядел ухоженным, спортивным джентльменом, мускулам которого было явно тесновато в элегантном костюме.
Смягченное легкой улыбкой лицо его выражало сочувствие к жильцам и некоторую неловкость, даже виновность из-за столь страшного происшествия.
